Владимир Степаненко - Майские ласточки

— Можно его увидеть? Позвонить?

— Телеграмму пошлем!

— Ты хороший, Иван, — она прижалась к его груди, чувствуя литую крепость тела и внезапно охвативший жар. Подтянулась, обхватила крепкими руками за шею и крепко поцеловала. Ей показалось, что щека его мокрая, она невольно отстранилась и спросила с удивлением и затаенной радостью: — Ты плакал?

— Плакал, — признался он просто, не собираясь ничего скрывать от нее.

— Мой большой ребенок! — По-матерински она прижала его к своей груди, дотянулась до головы рукой, осторожно погладила растрепанные волосы. — Неумытым трубочистам стыд и срам. Стыд и срам! — поцеловала еще крепче.

Иван Тихонович почувствовал, что губы любимой стали мягче, утратили свою упругость.

— А ты знаменит в городе, — сказала она, снова отстраняясь, силясь отдышаться. — Твой адрес засунула в сумочку и не могла отыскать. Назвала фамилию, и шофер такси довез до твоего дома. Ты знаменит!

— Не знаю, не приходилось самому себя отыскивать, — улыбнулся Иван Тихонович.

Щелкая выключателями, Настя зажигала свет в комнатах и переходила из одной в другую.

— Богато живешь, три комнаты. Кто у тебя убирает?

— Приходит Варвара Савельевна, одна старушка.

Настя стала особенно придирчиво приглядываться, поднимала стоящие вазы с цветами, пальцем чертила на серой пыли кресты.

— Запустила квартиру твоя Варвара Савельевна. Столько пыли, разве она сама не видит?

— Она в самом деле плохо видит. Катаракту ей в прошлом году снимали с левого глаза. Я специальные очки заказывал для нее в аптеке. Кажется, минус семь.

— Иван, я проголодалась, хочу есть, — просто сказала Настя. — Самолет должен был прилететь раньше, но из-за погоды нас долго не выпускали из Одессы. Я привезла копченую скумбрию. Ты ел когда-нибудь копченую скумбрию со свежими помидорами? Я и помидоры привезла!

— Я тебя угощу муксуном!

— Попробую муксуна, но, честное слово, ты не знаешь, что такое конченая скумбрия со свежими помидорами.

— Сколько сейчас времени? — удивленно спросил Иван Тихонович.

— Не знаю. Где у тебя часы?

— Настя, сейчас три часа! — удивленно протянул Иван Тихонович. — У нас с тобой будет поздний ужин.

— Поздний ужин, как это здорово! Может быть, я спокойно засну первый раз за неделю.

— Я пойду хлопотать на кухню, а ты устраивайся. Направо по коридору ванная…

— Я все найду, найду.

Ивану Тихоновичу редко приходилось готовить себе, он обычно завтракал, обедал и ужинал в столовых. Но, к его счастью, в корзине оказалась картошка, видно припасла заботливая Варвара Савельевна. В целлофановом пакете зеленый лук.

«Нашла Настя чем хвалиться, — подумал он. — Копченая скумбрия!» Достал из холодильника большого муксуна, старательно нарезал осетра, тушку нельмы. Угостит он ее на славу дарами Севера.

Скоро сварилась картошка в мундире. Он с особой старательностью разложил по тарелкам рыбу, украсил зеленым луком.

В столовой застелил стол белой скатертью, нарезал хлеб. Поставил водку и бутылку «Мукузани». Бутылка шампанского могла бы украсить поздний ужин, но ее не оказалось. Закончив сервировку, он поставил хрустальные рюмки и бокалы. Опустился в мягкое кресло и прислушался к шуму льющейся воды в ванной. Потом встал, подошел к окну и раздернул шторы. Небо и земля превратились в сплошное молочное облако. Вглядываясь в утренний сумрак, он понял, что опустился туман. Если бы Настин самолет опоздал еще на час, его бы не смогли принять в аэродроме. Не было бы этого позднего ужина. Он поймал себя на том, что Ил-18 стал для него Настиным самолетом, как и все вещи в его квартире, до которых она дотронется рукой, приобретут особую ценность, войдут в жизнь особым значением, как вошла она.

Наступившая вдруг тишина в ванной заставила его обернуться. Настя в легком шелковом халате стояла, прислонившись к дверному косяку, и с детским любопытством разглядывала накрытый стол. Он почувствовал, что никогда еще не испытывал к ней такой нежности, такой безграничной любви, никогда не желал ее так, как в эту минуту.

Маленькая женщина захлопала в ладоши и заразительно засмеялась.

— Какая прелесть, Иван, ты маг и волшебник! Сейчас я достану скумбрию и помидоры.

— Настя, за окнами туман. Аэродром закроют. Тебе повезло, что ваш самолет приняли.

— Иван, я так рада. Налей мне скорей, я хочу выпить с тобой. За тебя, за нас с тобой, за всех летчиков, за все самолеты в воздухе.

— Выпьем, — с улыбкой сказал Иван Тихонович. — Что тебе налить? Водки или «Мукузани»?