Вениамин Рудов - Временно исполняющий

Врач пожал плечами:

— Я советую как лучше. Дело ваше.

— Кондрат Степанович нам не чужой, — заметил Суров. — Если госпитализация действительно требуется, и разговора быть не может. А если не обязательно — дома отлежится.

— Не знаю, как коллега… — нерешительно проговорил отрядный врач. — В госпитале, конечно, проще, вернее. Впрочем, как Серафима Павловна… Больной ее, и участок ее.

Женщина в белом халате, которую Суров поначалу принял за фельдшерицу, а в действительности она оказалась участковым врачом, ответила, что рана неопасная, кость цела и что, пожалуй, можно обойтись без госпиталя. Укладывая в саквояж инструменты, она заметила, что живет в десяти минутах ходьбы отсюда, рядом с Лагуткиными, и будет наведываться к больному, а если что — ее можно будет через Лагуткиных вызвать, у них есть телефон.

Так и решили. Врачи уехали. Суров тоже было поднялся, но Холод попросил остаться, чаю попить, поговорить хотя бы немного.

— Когда еще свидимся! — Он слабо улыбнулся. — Вы, Юрий Васильевич, теперь большое начальство, а я — отставной козы барабанщик. У вас окромя меня делов хватает. Вот не було счастья, як говорится, несчастье помогло — свело нас, так потолкуем. У нас було много хорошего, вспомнить есть что. — Но вспоминать давнее он не стал.

Кондрат Степанович принялся рассказывать, как, возвращаясь домой с заставы, куда ходил звонить дочери в Минск, известное дело, спрямил путь, потому что оставил Ганну с внучкой одних. А темнеет рано. Внучка, Женька, не любит, когда дед задерживается дотемна, плачет.

— Вот, значит, спешу назад, до хаты. Кругом лес, граница близко. Мало ли что. Ну, как всегда, при мне тулка, потому как привык при оружии быть, бо з голыми руками по восьмисотметровке несподручно. Иду себе, через раз под ноги смотрю, кругом поглядываю, вроде как нахожусь в дозоре. И что вы думаете?! Хоть и уволенный я по зрению глаз, а тех двоих заприметил. Может, помните сверток к Дубовой роще? Там гражданских вечером не бывает. Ну, думаю, гадский бог, не иначе чужие. «Стой!» — подаю команду. Они как рванут влево. «Стой!» — опять кричу. Ноль внимания. Тады я с двух стволов, чтоб своим дать знать. А сам за ними, бо, смотрю, рвут напрямки, к оврагу, где хворост сваленный. Бегу, девяноста два своих килограмма таскаю по снегу, а с меня бегун как с кошачьего хвоста перевясло. Все же жму вслед. Перезарядить тулку нема времени. А тут с меня еще окуляры, гадский бог, шасть з носа — и нема… Общем, все ж успел, выскочил наперерез, и тады они пальнули. Это же надо!.. Не ждал, не гадал…

Суров слушал, вопросов не задавал — уточнять было нечего: финал произошел у него на глазах.

Вмешательство Ганны прервало рассказ. Она посоветовала мужу приберечь свои байки для внучки, а сейчас лучше идти спать. Несмотря на протесты Кондрата Степановича, она увела Сурова из комнаты, сказав при этом, что накормить его не сможет, потому что хозяин не удосужился принести даже хлеба, а вот кружку молока с медом для гостя найдет, после такой ночки молоко с медом не помешают.

— Да што ему твое молоко! — крикнул из своей комнаты Холод. — Не дитя малое. Уже столовка открытая, там харч неплохой, Юрий Васильевич.

— Солдафонская душа! Бачили? Гостя у столовку выпроваживает! Глаза б мои не смотрели!

Когда Суров вместе с водителем вышли из поселковой столовой, ему показалось, будто его назвали по имени, но, оглянувшись, он никого за спиной у себя не увидел. Единственная улица с обоих концов упиралась в сосняк и просматривалась насквозь. В этот ранний час на ней не было ни одной живой души. Он решил, что ему померещилось, и продолжил путь к стоявшей поодаль машине.

— Юрий Васильевич!

Повернувшись на голос, Суров от неожиданности едва не выронил пакет с яблоками, купленными в буфете столовой.

С противоположной стороны улицы, от двухэтажного деревянного домика с окрашенными белой эмалью резными наличниками, к нему быстро шла Люда Шиманская.

Суров смущенно заулыбался и сделал несколько шагов ей навстречу.

— Каких только чудес не бывает! — воскликнул он.

— Доброе утро, Юрий Васильевич! — Она пожала ему руку и не торопилась отнять свою. — Каких таких чудес? О каких чудесах вы говорите?

— Я сегодня почему-то целое утро думал, что встречу вас. И вот — встретил. Как в сказке: пожелал — и тут же исполнилось.

Он чувствовал, что правая нога у него намокла, и тут только увидел, что оба они стоят посреди большой лужи. Она тоже это заметила и, выбираясь с его помощью на относительно сухое место около забора, произнесла со смехом: