Вениамин Рудов - Временно исполняющий

— Не собираюсь потакать глупостям! Как ты не поймешь всю нелепость этой затеи! Видишь ли, поверил свату. Да тот из мухи слона сделает. Его всерьез принимать нельзя. Сам не раз говорил мне, каков он, сваток. И вообще мне непонятно, почему ты с Суровым конфликтуешь. Ты с первого дня не принял его… — Недоговорив, она опасливо посмотрела на мужа, поняв, что хватила через край. — Не сердись, Паша, я очень беспокоюсь за тебя. И напрасно ты сердишься, Пашенька. Привык к моей безропотности. Но сейчас молчать не смогу. Скажу все, что думаю.

— Выкладывай. Слушаю. — Он откинулся на подушку, закрыл глаза.

Анфиса Сергеевна в испуге наклонилась к нему, потрогала лоб.

— Худо тебе?

— Нормально. Говори, что хотела.

— Вроде бы нет температуры. Так слушай. Юрий Васильевич самостоятельный человек. Он не подличает, за спиной у тебя не интригует. А что дельный и знающий офицер — так я это не раз от тебя слышала.

Павел Андреевич пожал плечами.

— Может, и говорил. Но не в моем характере делать скоропалительные выводы. Чтобы человека узнать — требуется время. А сейчас… сейчас давай кончим этот разговор. Вернусь домой, разберусь, что правда, что ложь. — Разволновавшись, он снова сел на постели. — Все, Фиса, конец. Делом пора заняться.

Анфиса Сергеевна, однако, остановиться не могла.

— Как же ты можешь сомневаться в своих ближайших помощниках, Паша?! Принимаешь разного рода наветы за правду только потому, что они в известном смысле тебе импонируют, сходны с твоими подозрениями. Но знай: Суров не враг тебе. И Вера Константиновна хороший человек. Кое-кому, правда, не нравится ее самостоятельность, некоторая смелость суждений, горячность. До тебя же доходят всякие слухи…

Карпов не слушал жену, хотя глядел ей в глаза, будто ловил каждое слово. Он упрямо не хотел вдаваться в анализ услышанного, интуитивно понимая, что жена во многом права. Глядя на ее шевелящиеся губы и не слыша слов, он пытался точно припомнить ту часть письма Евстигнеева, где перечислялись самовольные действия Сурова, отменяющие его, Карпова, распоряжения. Пытался, но не мог сосредоточиться — препятствовал хаос мыслей. Краем уха уловил сказанное женой что-то о его жестком характере, но и этим словам не придал значения.

Он знал свой характер и ломать его, прожив на белом свете полвека, не собирался. В разного рода аттестациях положительно оценивалось умение Карпова влиять на обстановку самым решительным образом, начальству эта его черта нравилась, ставилась в пример другим, хотя, случалось, Павел Андреевич ловил себя на мысли, что частенько берет чересчур круто.

Глухим от раздражения голосом Павел Андреевич напомнил жене, что надо скорее идти к главврачу.

Она поднялась.

— И все же, Паша, ты поступаешь опрометчиво, — сказала твердо, не торопясь уходить. — Одумайся. Ведь раньше я тебе никогда не перечила, делала, как ты хотел.

— И правильно поступала.

— Взгляни только, что творится! А ты — лететь.

За окнами стало еще темнее — очень низко, казалось задевая за крыши домов, ползла зловещая черная туча. Между ней и плывшим вслед таким же аспидно-черным облаком зиял, сужаясь, просвет голубого неба, но его быстро заволокло.

— Пожалуйста, не прозевай врача.

Анфиса Сергеевна быстро ушла, и Павел Андреевич, понимая, что на сердце у нее очень тяжело, не почувствовал угрызений совести — состояние дел в пограничном отряде для него было выше всяких личных обид, а в данный момент он был уверен, дела там обстоят далеко не блестяще. Требуется вмешательство командира. А что касается заместителей, то и они не без греха. Это «они» в его сознании возникло впервые и сразу же заставило усомниться в правомерности обобщения. Ставя Тимофеева на одну доску с Суровым, он, командир, грешил против истины.

По окну застучали крупные капли дождя, и Павел Андреевич, отвлекшись от своих мыслей, проследил за тем, как они, ударяясь о стекла, разлетались, образуя причудливый рисунок. Дождь, однако, так и не разошелся.

Когда вернулась жена, Павел Андреевич пребывал в состоянии непоколебимой решимости ехать. Мыслями он был уже дома, в отряде, у себя в кабинете, сидел в торце стола, по обе стороны которого расположились заместители и другие начальники отделений и служб; первым, как обычно, докладывал начальник штаба…

— Не застала главврача, — запыхавшись, произнесла Анфиса Сергеевна. — А без его разрешения не выписывают.

— Успеется. — Недовольный тем, что его отвлекли от мыслей, Павел Андреевич исподлобья взглянул на жену. — Такси заказала?