Мирмухсин - Умид. Сын литейщика

— И вот эта не менее красива, поглядите-ка, — сказал Умид, прикоснувшись ладонями к большой нежно-алой розе.

— Это моя любимая роза! — послышался откуда-то звонкий девичий голосок.

Умид обернулся и увидел на айване девушку лет девятнадцати. Она была в узких серых брючках и белой блузке. Волнистые волосы падали на плечи черным искрящимся дождем. Девушка улыбнулась, довольная произведенным эффектом, и, словно бы демонстрируя свою красивую фигуру, подняла руки и потянулась к сумке, висевшей на гвозде, вбитом в подпорку айвана. И не достала. Она подпрыгнула раз-другой, своим громким смехом привлекая к себе внимание находящихся во дворе людей. Все невольно прервали работу и залюбовались девушкой. А она взобралась на решетчатые перильца айвана, сняла с гвоздя сумку и спрыгнула вниз. Умид успел заметить, что у нее сильные полные бедра и тонкая, как у осы, талия, высокий бюст, похожий на грудку фарфорового голубя. И Инагамджан, и Умид, и родственники домуллы, и молодой уйгур, готовивший самсу в летней кухне, находящейся в конце двора, залюбовались девушкой. Она легкой поступью серны вошла в комнату и притворила за собой дверь.

— Мой брат очень любит цветы, — продолжал прерванный разговор собеседник Умида. — Все настоящие ученые питают к чему-либо слабость. Вот и мой брат… Говорят, новые сорта хлопка, выведенные моим братом, очень высоко оценены в Москве. Вы, наверно, слышали об этом?

— Да, конечно, — кивнул головой Умид, думая, кто же была эта девушка.

— Мой брат с молодости увлечен наукой. А мы живем заботами о детях, работаем в торговой сети…

— Где бы ни работать, лишь бы хорошо знать свое дело, — заметил Умид.

— Справедливо вы изволили сказать, — кивнул брат домуллы и стал накрывать стол белой скатертью, которую ему только что принесли.

Умида окликнул Инагамджан и вызвался проводить в летнюю кухню. Когда перешли по узкому мостику, перекинутому через неширокий арык, Инагамджан обернулся и, подмигнув Умиду, спросил:

— Ну как?

— Что? — не понял Умид. — Мне очень нравится двор моего домуллы…

— Я не про то. Я про его дочку. Правда, красивая? Ее зовут Джаннатхон, что означает райский уголок. Правда, имя как раз по ней, а?..

Умид улыбнулся.

— Мы, кажется, направлялись к поварам, — заметил он, давая понять, что не желает продолжать разговор на эту тему. — Должны же мы чем-то быть полезными, если уж приглашены сюда.

Инагамджан промолчал. Слегка сутулясь, зашагал дальше.

Не успели Умид и Инагамджан засучить рукава, чтобы помочь парню-уйгуру раскатать тесто, Салимхан Абиди прислал за ними человека. Велел раздобыть сухое вино «мукузани», которое очень любит кто-то из приглашенных гостей. Посоветовал заглянуть в большой гастроном, что на улице Бируни, и повидаться с заведующим, с которым был лично знаком…

Снова машина мчала Умида и Инагамджана по улицам города. Когда вино было раздобыто и доставлено, домулла отправил Инагамджана с другими поручениями. А Умида пригласил в свой кабинет.

Близилось время приезда гостей. Рассказывая своему ученику анекдот из жизни селекционеров и похохатывая, профессор облачился в светло-серый костюм и, стоя перед высоким трельяжем, повязывал галстук, узел которого никак ему не давался.

Две стены кабинета до самого потолка заставлены застекленными стеллажами с книгами. «Ну и библиотека! — подумал Умид. — Если все это прочитать, поневоле станешь ученым». Ему в глаза сразу же бросилась Большая Советская Энциклопедия, на которую Умид мечтал подписаться, но все не мог дождаться, когда начнется на нее подписка. Все нижние полки занимали книги по селекции и хлопководству, а верхние — художественная литература: начиная от произведений античных авторов и кончая писателями наших дней.

На полированном письменном столе стоял антикварный чернильный прибор: над чернильницей, искусно сделанной из голубоватого камня и изображавшей скалу и большое гнездо, замер могучий орел, грозно раскрыв клюв и распростерши крылья. Даже ручки, которыми писал профессор, необычны: украшены затейливыми узорами. Рядом с прибором лежала линейка из слоновой кости и нож для разрезания книжных страниц. Хотя домулла не курил, здесь стояла и пепельница — большая морская раковина, похожая на перевернутую шляпку гриба.

Верх книжных стеллажей был заставлен вделанными в специальные подставки кустами выведенных Салимханом Абиди сортов хлопчатника. Желтые корни, чтобы их можно было получше рассмотреть, очищены от земли, кусты, усыпанные раскрытыми коробочками, касаются потолка. К веточкам каждого куста подвешены маленькие картонные карточки, на которых каллиграфическим почерком отмечен год, когда они плодоносили.