Мирмухсин - Умид. Сын литейщика

Барчин зашла в гостиную и села на диван, оставив дверь открытой. Мать возилась на кухне у плиты и громко рассказывала о новостях. Барчин забавлялась с племянником.

— Да, вот еще что! Надо же! — воскликнула мать, словно собираясь рассказать о чем-то чрезвычайном. — К калитке неженатого джигита Васитджана кто-то подбросил запеленатого ребенка. А мать его, добрая женщина, и говорит: «Вот и хорошо, сынок, еще жены у тебя нет, а бог уже даровал мне внука!..» А людям ведь только дай языки почесать. По махалле слухи пошли: Васитджан дескать, совратил девушку, а жениться не захотел, вот она, мол, и подбросила ему его же чадо. Дело до милиции дошло. Вызвали туда Васитджана и приказывают: «Найди мать ребенка!» А он, веселый джигит, и говорит: «Коль приказываете, придется поскорее жениться, вот и будет мать у ребенка!..» Надо же, шутник какой… Эх, странная наша жизнь! — всплеснула руками Хамида-апа и вздохнула. — Кто тоскует по ребеночку, а кто бросает его на улице. Что же это за мир? Мед и яд рядом!..

Вскоре пришла Дильбар, бросилась в объятия Барчин. Видя, как та ласкает сына, не решилась взять у нее, пока Барчин сама не отдала.

— Возьми, он соскучился, — грустно сказала Барчин.

Они долго сидели, беседуя. За окном смеркалось. Хамида-апа включила свет.

— Кажется, Марат-ака пришел, — сказала Дильбар, услышав, как хлопнула калитка, и подошла к окну. — Нет, это твой муж.

Барчин, казалось, свернулась в комочек, опустила голову. В коридоре послышались шаги. В комнату вошел Арслан. Мгновенье он стоял на пороге, глядя на жену. Она не подняла головы.

— Что это за шутка, Барчин? — произнес Арслан сдавленным голосом. Он был бледен, губы его дрожали. Он хотел что-то сказать, но не мог.

Дильбар знаком показала на диван и вышла. Арслан отчего-то не решился сесть рядом, будто это была не жена, а чужая женщина. Может, все обернулось бы иначе, подойди он к ней, обними за плечи и скажи: «Ну что ты, Барчин, разве можно так? Мы же любим друг друга. Разве этого мало, чтобы быть счастливыми?..»

А Арслану даже было неловко заводить разговор о том, что между ними произошло. Ему не хотелось в это верить, казалось: если не напоминать об этом, то все забудется само по себе и они, посидев здесь, почаевничав, преспокойненько уйдут домой. А он, чтобы отвлечь Барчин от мрачных мыслей, стал рассказывать, как на заседании райисполкома настоял, чтобы на улицах Ташкента, в скверах сажались не только декоративные деревья, но и плодовые, а сегодня весь день ездил и смотрел, как озеленяется их район…

Барчин же, слушая его, все более раздражалась. «Я стала для него незначительной, как пустяковая безделушка, он даже не заметил моего ухода из дома, — думала она. — Я себя чувствую, будто отрезала кусок от своего сердца, а он о каких-то деревьях…»

И Барчин от жалости к себе неожиданно горько заплакала.

В комнате тотчас появилась Хамида-апа, прислушивавшаяся, как видно, к их разговору. Она подсела к дочери, прижала ее голову к груди.

— Оставьте уж ее в покое, не ладится ваша жизнь, — сказала она, не взглянув даже в сторону Арслана.

— Опомнитесь, Хамида-апа… Что вы такое говорите? Как же так?..

— А вот так. Каков накрытый дастархан, такова и возданная благодарность.

Вид у Арслана был потерянный. Он медленно поднялся и ушел. Хлопнула во дворе калитка. Стало тихо.

Спустя два месяца, в пору созревания черешни, из Шахрисябза приехал Эркин проведать сестру. В Ташкенте он пробыл четыре дня. Перед отъездом, улучив момент, когда Барчин была одна, зашел в ее комнату.

— Извините, что помешал, — сказал Эркин, видя, что Барчин проверяет тетради. — Я быстро уйду, у меня всего несколько слов к вам…

— Пожалуйста, — сказала Барчин и указала на стул.

Эркин сел и долго не мог начать разговор. Наконец спросил:

— Вы, наверно, догадываетесь, о чем я хочу сказать?

— Нет, Эркин-ака, я ни о чем не догадываюсь. Говорите. — Барчин положила на стол красный карандаш и внимательно посмотрела на Эркина.

— Мое отношение к вам вы знаете, — невнятно произнес Эркин, потупясь. — Я еще в Шахрисябзе сказал, что люблю вас. Я не такой бесчестный, как… Я на руках буду носить вас до конца жизни…

Барчин замерла. Вдруг она обнаружила в себе схожесть с одной знакомой женщиной, которая, изменяя мужу, старается оправдать себя, понося на чем свет стоит своего благоверного. И одному, и другому рассказывает она, за какого ничтожного человека вышла замуж. Но ведь Барчин положила голову на одну подушку с Арсланом, надеясь на счастье. И в том, что они расстались, виновата только сама.