Мирмухсин - Умид. Сын литейщика

Арслан улыбнулся.

— Вот так, дружище, лучше. Незачем нос вешать. Работа у нас такая, всякое приходится сносить… — Джура-ака посмотрел по сторонам, понизив голос, добавил: — Опять нужна ваша помощь… По нашим данным, человек с фамилией Дадашев уже в Ташкенте. Он, вероятнее всего, войдет в контакт с Баятом. Их интересует наш завод. Постарайтесь узнать, куда ведут нити, с кем еще они связаны. Не исключено, что они имеют своих агентов и в других городах. Мы должны схватить их за руку в последний момент, когда они уже приготовятся вонзить нож нам в спину.

Арслан, глубоко затянувшись, мельком взглянул на Джуру-ака и кивнул.

В один из тех дней, когда люди жили, отмеривая хлеб по грамму, когда по многу часов простаивали в очередях за продуктами, по узкой улочке махалли шла старая женщина-казашка, ведя за руку мальчика лет одиннадцати-двенадцати. У чайханы она остановилась.

— Скажите, где махалля Казанши?

Она говорила по-казахски, но сидящие ее прекрасно понимали.

— Возможно, сестра, и есть где-то такая махалля, — отвечали ей, — но мы про нее не слыхали.

— А про аксакалов Мирюсуфа и Нишанбая тоже не слыхали? Там живет еще ученый человек Мусават Кари, — про него тоже не слышали? Казах по имени Джилкибай привозил на верблюдах саман, пшеницу в Казанши, — о нем тоже не слыхали?

— Да-а, — проговорил задумчиво Абдували-ака, — казаха, привозившего нам саман, действительно звали Джилкибаем.

— Он приезжал из Сарыагача. Умер он…

— Да будет милостив к нему аллах, — произнес Абдували-ака и молитвенно провел ладонями по лицу. — Ты, сестра, присядь-ка тут, отдохни. Объясни толком, зачем ходишь тут, что ищешь. Кари я знаю, Нишанбая тоже знаю. Как не знать! Нишанбай, о котором ты говоришь, и есть наш усатый Нишанбай. Но махалли Казанши тут нет, аллах свидетель.

— Как же нет? Казаны там делают, — сказала старуха, присаживаясь на краешек сури. Положив рядом с собой узелок, усадила мальчика. — Друзей Джилкибая ищу я. Джилкибай перед смертью сказал: «Идите туда, вам не дадут голодать. Там живет почтенный человек Мусават Кари, ему из уважения я всегда отдавал хлеб и мясо за полцены…» Вот и ищем мы махаллю Казанши…

— Понял теперь, — ответил Абдували-ака, хлопнув себя по колену. — Только ты название этой махалли произносишь по-казахски. Верно, у нас в былые времена лили казаны. Но махаллю нашу называют Дегрезлик, а не Казанши. Нишанбай и Кари здесь живут. Пойдемте, я покажу вам двор Кари…

Абдували-ака поднялся, взял узелок женщины. Он испытывал некоторую неловкость оттого, что сам не может сейчас проявить гостеприимство, а ведет оказавшуюся в беде жену знакомого человека в другой дом. Но не хотелось ему, чтобы женщина с ребенком осталась ночевать в пустой, холодной чайхане. Они шли по узкой улочке, сжатой с обеих сторон мокрыми глинобитными дувалами, и Абдували-ака молчал. Вскоре он остановился напротив широкой калитки и постучал. Через минуту во дворе послышалось шарканье шагов. Калитку открыл сам Мусават Кари.

— Э, Абдували-ака, как поживаете? — приветствовал он, стоя в проеме и ковыряясь щепкой в зубах.

— Ассалам алейкум. Как ваше здоровье, Кари-ака?

— Благодарю, благодарю…

— Вот эта женщина пришла пешком из Сарыагача. Вас спрашивает, я и привел…

— Меня? — удивился Мусават Кари. — Эй, дженгаша [81] Дженгаша — сестрица (казахск.) . , ты меня спрашивала?

— Джилкибай умер… Успел сказать: «Иди к моим друзьям». Вот сын Джилкибая… Пришла я…

— Никакого Джилкибая-Милкибая я и знать не знаю. — нахмурился Мусават Кари и окинул недовольным взглядом «удружившего» ему махаллинца. — Ты пришла ко мне по ошибке.

Казашка смолкла, враз как-то осунулась, по лицу ее было видно, как она устала.

— Пойдем, дженге, — сказал Абдували-ака и, сдержанно кивнув, отвернулся от Мусавата Кари. Услышал, как позади хлопнула калитка. — Если и Нишан-ака скажет, что не знает твоего мужа, останешься у меня. Поживешь, пока найдешь себе работу. Правда, тесновато мы живем. Но чем сами богаты, тем поделимся.

Калитка Нишана-ака была открыта, но все же они, не входя во двор, постучали. Из дома вышла тетушка Рузван.

— Здравствуйте. Пожалуйста…

Она с интересом разглядывала незнакомую казашку, державшую за руку мальчика.

— Эта женщина прибыла из Сарыагача. Спрашивает Нишанбая. Она почти не знает этих мест… Привел вот. За добро зачтется… — бессвязно говорил Абдували-ака, испытывая смущение.

— Хорошо сделали, что привели. Входите.