Мирмухсин - Умид. Сын литейщика

— Да, конечно, — подтвердил старик, — слыхивали мы и про такое. Женщины, надев боевые доспехи, садились на коней, когда их земле грозила опасность. Дочь богатыря Ахмада Биби Фатима, закрыв лицо сеткой, сражалась с врагами и одерживала победы. Народ не просто так говорит: «Пусть мор длится хоть сорок лет, а умрет только тот, кому суждено». Да пребудете вы всегда в благополучии и здравии.

Часа в четыре около калитки остановились две машины — легковая и полуторка. Из легковой вышли трое. Хумаюн-ака заспешил к калитке встретить их. Это были сотрудники научно-исследовательского института, где некогда работал Хумаюн-ака. Один из них, веселый такой, фамильярно заговорил с Барчин, потом стал расхаживать по двору, как свой человек. Арслан понял, что он бывал здесь не раз. И Барчин была подчеркнуто любезна с этим молодым человеком. У Арслана испортилось настроение.

Хамида-апа опять заварила чай, принесла сладостей. Гости стали было отказываться от угощения, но старик сказал, что по издревле заведенному обычаю перед тем, как отправиться в путь, полагается посидеть и съесть по куску хлеба. Гости согласились и выпили по пиалушке чаю. Затем старик прочитал молитву, и все поднялись. Взяли чемоданы, узлы, направились к машине.

Хамида-апа, Хумаюн-ака и те двое, что их сопровождали, сели в легковую, а Арслан, Барчин и молодой человек, оказавший ей внимание, взобрались в кузов полуторки. Он был внимательный кавалер, не чета Арслану, — предложил Барчин сесть в кабину. Она не согласилась, лишь поблагодарила его улыбкой.

Знакомый Барчин шутил в дороге, Арслан же не проронил ни слова.

Едва машина остановилась на привокзальной площади, джигит спрыгнул на землю, протянул руки Барчин, предлагая помочь ей сойти. Она отказалась от его услуг. Тогда Арслан в сердцах сунул ему в руки огромный узел, подал чемодан, потом еще один…

До отхода поезда оставалось всего несколько минут. Пассажиры торопливо стали подниматься в вагон. Барчин и Арслан сдержанно обменялись рукопожатием. Они видели, что родители девушки и сотрудники ее отца внимательно наблюдают за ними.

Барчин поспешно прошла в вагон и встала у окна. Потерла мутное стекло ладошкой и, улыбаясь, долго смотрела на Арслана. Улыбалась, а у самой на глазах блестели слезы. Она не собиралась их скрывать, а может, просто не замечала.

Поезд тронулся. Провожающие некоторое время шли за вагоном, махая руками, что-то крича. Арслан стоял на месте как вкопанный. Его толкали, ругали, что встал на дороге. Он не замечал этого. Мысли его неслись вслед за поездом.

— Эй, джигит, вы поедете или решили здесь остаться? — раздался рядом голос молодого сотрудника Хумаюна-ака. — Все ждут вас.

— Благодарю, — сухо ответил Арслан, испытывая жгучую неприязнь к этому человеку. — Я поеду трамваем.

Тот пожал плечами, окинул при этом Арслана насмешливым взглядом и быстро зашагал к выходу в город.

Со дня на день Арслан ждал повестку. Почти всех джигитов его возраста из их махалли уже призвали. Все эти дни Арслан ходил рассеянный, будто потерял что-то. Иногда он замечал на себе скорбный взгляд матери — так обычно смотрят на безнадежно больного. Временами мать украдкой смахивала слезу, — видно, тоже полагала, что не сегодня-завтра ее сын уйдет на войну. Уж лучше сразу призвали бы, чем жить в постоянном ожидании этого дня и видеть неутешное горе матери, сестер. Что и говорить, Арслану тоже было не по себе от мысли, что он скоро должен будет расстаться с родными, и неизвестно, как они тут будут жить без него. Но так, он знал, нужно, и чем скорее это случится, тем лучше: куда меньше мук, если сразу вырывают больной зуб, а не медленно, постепенно.

Потеряв терпение, он решил справиться, почему ему не присылают повестку.

В один из дней Арслан встал раньше, чем обычно. Мать еще только разводила огонь в очаге. Не дожидаясь завтрака, Арслан вышел на улицу, направился на площадь, где находился военкомат. Несмотря на ранний час, на улице было полно людей. А гузар напоминал базарную толчею. В чайхане, которая находилась неподалеку от военкомата, сидели старики и пожилые люди. Они вели неторопливую беседу о том, что и на долю нынешней молодежи выпало трудное испытание, вспоминали, как сами боролись за советскую власть…

Двор военкомата был набит молодежью. На стенах пестрели плакаты. В тени под деревьями сидели на корточках женщины, пожилые и молодые, как видно, прибывшие издалека проводить сыновей, мужей, братьев. Некоторые были с детьми, малыши выглядели не по-детски серьезными, не резвились, не кричали.