Мирмухсин - Умид. Сын литейщика

Поступок хозяина все встретили аплодисментами и одобрительными криками.

Арслан проникся к Кизил Махсуму еще большим уважением. По мнению Арслана, Кизил Махсум проявил себя как благородный человек. Ведь только человек широкой души так мог поступить! Люди из-за трех рублей вступают в препирательство, а Кизил Махсум ради друзей пренебрег деньгами. Он удовлетворил желание и обжоры Вали-аждара и публике доставил превеликое удовольствие необычным зрелищем. Что и говорить, этот человек никому не причиняет обиды, наоборот, если имеет возможность, поможет каждому.

Музыканты вновь заиграли.

К Арслану подошел Кизил Махсум. Он почти приник губами к его уху и сказал, чтобы никто не услышал.

— Укаджан, — прошептал он, — возьмите чайничек хорошо заваренного чая, отнесите Мусавату-домля и немного посидите с ним рядом. Они почему-то расстроены. Может быть, им мой гап не понравился?

Мусават Кари сидел притихший. Видно, еще не пришел в себя после ссоры с Нишаном-ака.

— Я уже давно наблюдаю — сидят грустные. Они очень уважаемый человек. Пойдите развейте их печаль добрым словом. Если же сможете упросить прочитать свои газели, этим обратите наш гап в праздник.

— Я постараюсь, — кивнул Арслан.

Кизил Махсум, никем не замеченный, тихонько отошел и исчез за кустами роз.

Когда музыканты закончили мелодию, Арслан, переждав еще минутку, поднялся и подошел к парню, хлопотавшему около двух огромных самоваров. Наливая воду то в один самовар, то в другой, он умудрялся постоянно поддерживать один из них в состоянии кипения.

— Дружище, завари-ка чайник чаю. Да покрепче.

— Будет исполнено! Имеется пиала с молитвенной надписью, дать ее?

— Давай, братишка.

Арслан с чайником в руках пересек двор и подошел к большой супе. Обратился к Мусавату Кари, облокотившемуся на пуховую подушку:

— Домля, разрешите минутку посидеть рядом с вами?

— Пожалуйста.

— Не сочтите за невоспитанность, но захотелось мне посидеть с наставником.

— Это как раз признак благовоспитанности. Иметь побольше последователей — желанная цель наша.

— Отец мне всегда говорит: «Прислушивайся к словам почтенных, умудренных опытом людей», — сказал Арслан, присаживаясь на краешек супы.

— Как здоровье Мирюсуфа-ака?

— Лучше.

— Да исцелит его аллах.

Арслан налил в пиалу чаю и опрокинул ее обратно в чайник, чтобы получше заварилось.

То, что Арслан специально подошел и сел рядом с Мусаватом Кари — чем, естественно, решил выразить ему сочувствие, — неприятно поразило Нишана-ака.

А Кари, подняв голову, горделиво оглядел людей: дескать, видите, молодежь меня понимает!

Чтобы не мешать беседе Мусавата Кари и Арслана и чем-то занять себя, некоторые из сидящих рядом полезли в карманы за табакерками и легкими ударами стали ссыпать на ладонь зеленый порошок насвая и закладывать его под язык.

— Насвай у Ибрагима куплен? — громко спросил Хайитбай-аксакал у соседа.

— У него.

— Пройдоха он, много извести добавляет, — сказал Хайитбай-аксакал, как бы давая понять, что не обращает внимания на беседу Кари и Арслана и что вообще питает полнейшее пренебрежение к подобного рода беседам. Так сказать, не ставит их ни в грош. — А ну, Нишанбай, отсыпьте-ка мне вашего насваю!

Нишан-ака вытряхнул из табакерки на огромную ладонь Хайитбая-аксакала изрядную порцию табака.

— Еще, еще! Не жалейте!

— Вы хотите с купол бани? Аппетит у вас неплохой.

— Мы употребляем в таком количестве. Ну хотя бы не менее кучи индюшачьего навоза! Хе-хе!..

Не прошло и четверти часа, подошли еще двое молодых парней и сели около Мусавата Кари. Им, как видно, тоже хотелось выглядеть тонкими ценителями «возвышенного слова».

— Домля, не сочтите за труд, прочтите что-нибудь присутствующим на нашем празднестве, — попросил один из них, опередив Арслана.

— Значит, вы более сыты, если перехватили мои мысли, — пошутил Арслан.

И тут как из-под земли вырос Кизил Махсум.

— Домля, вы как-то читывали газель «Иные смеются, я плачу». Прочтите ее.

— Дорогой мой, — ответил Мусават Кари, многозначительно взглянув на хозяина, — сию газель сейчас нельзя читать. — Он движением бровей указал на сидевшего позади Нишана-ака.

— Лов-хавла вало куввато [54] Заклинание от напастей. , — произнес Кизил Махсум, вытаращив глаза. — Нельзя, говорите? Если нельзя, то и не надо. И так ходим с оглядкой. Наш многочтимый отец были купцом, много стран повидали, так вот они говорили…