Мирмухсин - Умид. Сын литейщика

В конце своего выступления Шукур Каримович заметил Салимхану Абиди, что при обсуждении чьей бы то ни было научной работы следует больше говорить о главном — о самой работе, нежели о человеке, ее проделавшем. А домулла, желая свести на нет всю проведенную аспирантом работу, пытался заодно очернить Умида, как бы ненароком и вскользь касаясь его якобы «аморального» облика. Это не делает чести почтенному ученому.

А летом Умид опять уехал в Фергану. Голый до пояса, он ходил по полям и утром, и в полуденный зной, когда молодые кусточки, нежась в золотистых лучах, подставляют солнцу ладошки листьев. Он стал весь бронзовый от загара. Во всем колхозе «Зарбдор» не осталось ни одного не изученного им участка. Больные вилтом, увядшие кусты хлопчатника он приносил в свою «лабораторию», наспех оборудованную в одной из комнат дома дедушки Кошчи, и подолгу разглядывал под микроскопом продольный срез стебля, сморщенные листья, проводил химические анализы. Нередко советовался он и с Кошчи-бобо, и с другими аксакалами.

В Ташкент Умид возвратился уже осенью. И, не теряя ни дня, приступил к упорядочению своих наблюдений. На первом обсуждении он только выслушивал критические замечания, а теперь он и сам видел, каких звеньев недоставало в цепи его исследований. И благодарил про себя тех, кто заметил его просчеты. Он даже Салимхана Абиди в душе благодарил за его «перегибы».

Домулла учил его когда-то извлекать для себя пользу из любой неудачи. Что и говорить, у домуллы он тоже научился кое-чему.

У Жанны была знакомая, с которой они часто виделись в компаниях у кого-нибудь дома или в кафе. Она дружила с Айтурой — на одну лестничную площадку выходили двери их квартир. Айтура рассказала подруге, будто бы Хафиза навещала Умида в больнице. И не один раз. И даже домой к нему ездила, подумать только!

Подруга, узнав об этом, сразу же позвонила Жанне по телефону и в конце разговора высказала свою догадку о том, что Хафиза, может, и сейчас время от времени посещает Умида в его избушке на курьих ножках…

Жанна поведала об этом своей матери, а та в свою очередь — домулле.

«Так вот почему этот плут зачастил в Фергану! — смекнул Абиди. — Неспроста, оказывается, Пулатджан Садыков не придал значения моему письму. Более того, приказал председателю колхоза создать все условия для этого лоботряса!.. Выходит, и этот зеленый сорнячок, и Шукур Каримов, и Пулатджан Садыков действуют заодно. Вот почему в Ферганской области получил популярность выведенный Шукуром Каримовым новый сорт хлопчатника! Секретарь обкома насильственно внедряет его в жизнь — чего проще! Теперь понятно, почему из всех уголков Ферганской области в институт сыплются письма от колхозников, которые хвалят этот чертов сорт и благодарят тех, кто его вывел. Чтобы организовать это, достаточно одного намека секретаря обкома любому председателю: сам не лыком шит, мне эти штучки хорошо известны… Да еще кричат в один голос, якобы новый сорт наиболее устойчив против вилта. Как бы не так! Мы еще проверим. Мы вас еще выведем на чистую воду. Вы у меня попляшете, голубчики!..»

И Салимхан Абиди срочно отправился в Фергану. Самолетом вылетел. Рискнул-таки…

Он побывал в нескольких кишлаках. Интересовался мнением колхозников о новом сорте, чего прежде никогда не делал, тщательно осматривал опытные участки. Заглянул и на областную селекционную станцию…

Обратно в Ташкент Салимхан Абиди возвращался в поезде и, проведя бессонную ночь в купе, написал длинное письмо в ЦК партии республики. В нем он пункт за пунктом излагал свои наблюдения за ростом нового сорта хлопчатника и заверял в его бесперспективности. Не решаясь утверждать прямо, он давал понять, будто колхозников кое-где обманом, а кое-где и административным нажимом заставили засеять поля этим сортом. Мол, председатели колхозов, напуганные секретарем обкома, боятся откровенно высказать свое отношение к Мутанту. А, дескать, старые колхозники утверждают, что на этой земле лучше всего произрастал хлопчатник, выведенный некогда им, Салимханом Абиди…

Он написал также, что директор научно-исследовательского института селекции Шукур Каримов не оказывает доверия старым селекционерам, пренебрегая их заслугами, а под его покровительством в институте процветают карьеризм и интриги. Им, дескать, облагодетельствован человек нерадивый и недалекий, который превзошел в интригах самого Азраиля…

Спустя месяц в отдел сельского хозяйства ЦК были приглашены группа селекционеров, агрономы из колхозов, районные партийные работники. Приглашения поступили и Салимхану Абиди, Шукуру Каримовичу, Пулатджану Садыкову, Умиду Рустамову, академикам Атабаеву Акраму Атабаевичу и Канашу Сергею Степановичу.