Мирмухсин - Умид. Сын литейщика

Жанна развязала тесемки и с деловым видом стала перебирать бумаги. Здесь лежали письма из институтов семеноводства других республик, селекционных станций, которые, отвечая на запросы Умида, подробно сообщали о результатах проводимых ими опытов. В этой же папке Умид хранил советы крупных специалистов по тем или иным вопросам, письма друзей, бывших однокурсников, работающих ныне в различных областях республики.

Ребята, говоря о своих делах, подробно описывали то, с чем имели дело, — землю, которую возделывали, и растения, которые выпестовали своими руками. Много полезного Умид черпал из их писем.

Наконец Жанна нашла то, что искала.

Умид покраснел. Ему сразу стало жарко, будто он подошел к раскаленному тандыру. Он давным-давно разыскивал эту фотографию и не мог найти. Представить себе не мог, куда она подевалась.

Жанна ожидала ответа: строго сомкнутый рот, зоркий взгляд.

— Так, — наконец сказала она, — как ее зовут?

— Как же ее звали? Дай бог памяти…

— Не Хафиза ли?

— Да. Верно. Хафиза.

— Однако эта девушка вам не родственница.

— Откуда вы знаете?

— Знаю. Я вообще могу узнать все, что захочу.

— Браво. Вы превзошли мои ожидания, — заметил Умид.

— Я польщена. Вот возьмите. И порвите ее.

— Вы что?.. Эту фотографию?..

— В таком случае я это сделаю сама.

Умид резко встал и, сунув кулаки в карманы, подошел к окну. На дереве, распластавшись по ветке, притаилась кошка: поджидает воробьев. Умид раскрыл окно и шикнул на нее. Кошка стрельнула в него рыжими глазами и, спрыгнув с дерева, опрометью кинулась в кусты.

К Умиду неслышно подошла Жанна. Взяла за руку, нежно прикоснулась губами к его подбородку.

— Сегодня к шести часам приезжайте к нам, хорошо? — сказала она. — Мама хочет вас видеть. Я сейчас предупрежу папу, чтобы он напомнил вам. А то вы, чего доброго, забудете.

Взлохматив ему волосы, она вышла из комнаты.

На столе лежали мелкие клочки — все, что осталось от фотографии. На одном клочке Умид увидел ухо Хафизы с перламутровой сережкой. На другом — чуть прищуренный глаз. На третьем — уголок рта с еле приметной точечкой родинки.

Умид сел. Склонился над клочками, стал сдвигать их, подолгу отыскивая место для каждого. Много времени ему потребовалось, много фантазии. Но зато на него снова смотрела с фотографии Хафиза.

К концу дня зашел домулла.

— Заканчивайте дела, Умиджан, — сказал он. — Почитаемая вами ая хочет вас видеть сегодня. Поторапливайтесь, Инагамджан нас ждет.

В машине домулла затеял разговор о своей брошюре, вышедшей недавно. Поделился желанием выпустить еще одну — дополненный вариант той же брошюры. И заметил вскользь, что Умид опять будет главным его помощником в этом ответственном деле. При этом покровительственно похлопал своего ученика по спине.

Заговорили о делах своего отдела. Умид приглядывался к домулле и задумывался, искренен ли он, когда, внимательно выслушав его, своего ученика, изображал на лице серьезную мину, а потом, вдруг просияв, говорил: «А знаешь, Умиджан, ты прав. Мы так и сделаем, как ты советуешь…»

Работники отдела уже давно заметили, что профессор к Умиду питает особую симпатию. Поэтому, если хотели протащить какую-нибудь свою идею, ввести какое-либо новшество, что-то изменить в отделе, старались воздействовать на заведующего через Умида.

Домуллу с его учеником встретила в дверях Рихси-апа. Она поздоровалась с Умидом, не поглядев на него. В ее интонации он уловил неприязнь. Подумал: «Я же вытер о тряпку ноги перед тем, как войти, что ей еще нужно…»

Абиди отворил дверь в спальню жены и сказал:

— Наконец мне удалось привести человека, которого тебе так хотелось видеть.

Сунбулхон-ая очень обрадовалась приходу Умида. Поманила рукой, чтобы он зашел к ней. Она полулежала на подушках. К кровати была придвинута полированная тумбочка, сплошь заставленная изящными флакончиками, коробочками с пудрой, с тушью для ресниц и бровей, целым набором губных помад, коллекцией массажных щеток и расчесок.

Умид любезно поздоровался с хозяйкой. Она показала ему на кресло, расспрашивая о здоровье, выговаривая за то, что он успел забыть их совсем.

Прислуга застелила стол свежей скатертью, принесла чаю и сдобных лепешек.

— Я вас пригласила, чтобы вы не заскучали от одиночества в своей убогой балахане, — говорила придушенным голосом Сунбулхон-ая.

— Спасибо за внимание, аяджан, — поблагодарил Умид.

— Вы пришлись по сердцу не только вашему домулле, а всем нам. Домулла ценит вас не только за незаурядные способности, еще больше за честность и прямодушие. Такие люди, как вы, Умиджан, не способны на подлость, умеют ценить добро…