Мирмухсин - Умид. Сын литейщика

Когда останавливались в бригадах, к прибывшим тотчас собирались люди, приглашали гостей к себе в дом. Но задерживаться долго было недосуг. Прямо здесь, у колонны машин, организовывались встречи, похожие на полевые «летучки» в страдную пору.

Оказывается, больше всего вопросов к колхозникам накопилось у Шукура Каримовича. Многие из них у него даже были записаны в блокноте. Разговаривая, он листал свою книжицу, помечал что-то карандашом. Подходил к огромным скирдам гузапаи, приготовленной для топки печей. Выдергивал несколько сухих стеблей хлопчатника и внимательно разглядывал. Иногда просил бригадира показать ему участки, где в этом году появлялся вилт. Пока здесь гости беседовали с колхозниками, он отправлялся в сопровождении бригадира в председательском газике осматривать поля. Случалось, машина не могла проехать, и он, увязая в грязи, пробирался пешком. На обратном пути выспрашивал, какой урожай снят с того и другого участка, сопоставлял цифры, записывал. Узнавал, каким сортом хлопчатника были засеяны эти поля.

Умид прислушивался к беседе директора с колхозниками. Иногда казалось, люди говорят о сущих пустяках, а он записывает…

Умиду хотелось пойти вместе с Шукуром Каримовичем в поле, поговорить с колхозниками. Но вряд ли его научному руководителю понравится, если его ученик будет более словоохотливым, чем он сам. Да и другие могут подумать, что он — выскочка, старается казаться «вумным». Поэтому Умид или оставался в машине, или молчаливо стоял среди колхозников, не принимая участия в беседе. Иногда даже охватывала неприязнь к домулле, который уже несколько часов кряду со скучающим видом сидит в машине. В пути временами дремлет. И если машину встряхивает на ухабе, дергается и, сообразив, в чем дело, с неприязнью поглядывает на шофера.

Шукур Каримович иногда приглашал его пойти с ним вместе посмотреть поле. Домулла шумно зевал, прикрывая рот ладонью, и говорил: «Вы уж ступайте, уважаемый, поглядите. А я все это уже видел…» И, оставшись с Умидом, вслух сожалел о том, что не улетел вчера вечером вместе со своими пожилыми коллегами — можно было однажды рискнуть полететь и на самолете, чем трястись нынче в машине по этим раскисшим дорогам. Что зимой тут можно увидеть или найти? Пшик! Экскурсия эта — просто прихоть начальства. А он, чудак, поддался на это. Эх, лучше бы поехал к знакомому садовнику и заказал ему плов. В самом деле, Умиджан еще не пробовал такого плова, какой тот умеет стряпать…

Услышав обрывки разговора, домулла раскрывал дверцу и, обращаясь к Шукуру Каримовичу, ворчливо укорял его:

— Эй, уважаемый! Вы уж не компрометируйте советскую науку. Разве можно у людей спрашивать о таких пустяках? Что о нас могут подумать колхозники?

Пулатджан Садыкович украдкой присматривался к своему однокашнику, который вызывал у него снисходительную улыбку. Острый на язык, вездесущий Салимхан, так живо выступавший на всех комсомольских собраниях, нынче, видимо, довольствуется уже приобретенным. Почему-то вещи, так заинтересовывающие всех, нисколько не трогают профессора. Неужели он и в самом деле сделался равнодушным ко всему? Или просто устал?.. Наверно, с возрастом все люди становятся такими. Ведь ему, секретарю обкома, тоже врачи советуют не утруждать себя лишней работой, не волноваться, бережнее относиться к своему здоровью. По-видимому, Салимхан придерживается советов «ангелов-хранителей»…

В колхозе «Зарбдор» о прибытии гостей были уведомлены. В кишлаке Тупкайрагач в просторной сельской мехманхане [20] Мехманхана — помещение, где принимают гостей. был накрыт для них большой стол. Во дворе разделывали свежую тушу барана. Путешественники были порядком утомлены, проголодались, и от приглашения «попить чаю» никто не стал отказываться. В этих краях, каким бы обильным ни было угощение, хозяева всегда приглашают выпить с ними пиалушку чаю. Поэтому никто не удивился, увидев на столе, накрытом вышитой белой скатертью, и коньяк, и свежую зелень, и фрукты, и исходящий дымком румяный шашлык, и различные ферганские блюда…

Перекусили. Выпили за щедрую ферганскую землю и тех, кто ее возделывает. Отдохнули, попивая густой зеленый чаек. Потом кто-то пригласил рассаживаться по машинам.

Отворив дверцу автомобиля, где уже восседал порозовевший домулла, обернувшись, Умид увидел седобородого старика, увлеченно рассказывающего что-то окружившим его слушателям. Умид потихоньку закрыл дверцу и подошел к той группе. Он узнал, что это Умурзак-ата, которого все здесь называют Кошчи-бобо, что означает «дедушка Пахарь». Было заметно, аксакал с удовольствием подробно объяснял не только гостям, но и своим колхозникам, на каком из участков какой сорт хлопчатника предпочтительнее сеять. И, главное, старался растолковать, почему он так считает, приводил свои веские аргументы. Не горячился, если ему возражали.