Мирмухсин - Умид. Сын литейщика

— Ну, бабушка, — взмолилась Хафиза. — И так озябла. Лучше подогрей воды.

— Уж ладно, аллах простит твои грехи. А я всю жизнь только холодной водой мылась, потому и живу так долго…

Едва Хафиза съела кашу и подчистила коркой блюдо, пронзительно задребезжал телефон. «О аллах», — простонала бабушка. Хафиза вскочила и побежала к телефону, опрокинув по дороге стул.

— Алло! Мама, это вы?.. Это я, ваша Хафиза! — закричала она в трубку.

— Все ли у вас в порядке, доченька? — послышался приглушенный голос матери.

— У нас все в порядке. А вы как там поживаете?

— Живы-здоровы, слава богу. А ты как себя чувствуешь?.. Бабушка?.. А Кудратджан? Что-нибудь случилось?

— Ничего не случилось. Просто захотелось поговорить с вами.

— А у меня чуть сердце не лопнуло, когда сказали, что вызывает Ташкент…

— Что у вас там нового, мама?

— Уж коли ты звонишь, я думала, от тебя услышу новости. Говори, зачем звонишь.

— Просто так.

— Прежде ты этого никогда не делала «просто так».

— Соскучилась по вас, вот и захотелось услышать ваш голос. Что же, разве я плохо сделала?

— Что ты, моя девочка, хорошо, что ты позвонила! Чаще звони! Тогда твоя мать, может, и пугаться перестанет неожиданных звонков… С тобой вот хочет Алишер поговорить…

В трубке послышалось невнятное лопотанье. Хафиза с трудом поняла, что малыш просит привезти ему игрушку.

— Какую тебе игрушку? — смеясь, спросила Хафиза.

— Лакету. Космическую лакету.

Снова заговорила мать. Она сообщила, что Алишер собирается стать космонавтом.

— Папа до сих пор еще на работе, — сказала она. — Он все беспокоился и ругал меня, что я уехала, не дождавшись, пока ты окончательно выздоровеешь. Я ему скажу, что ты звонила, — успокоится наконец… А где бабушка? Ее дома нету?

— Вот она, рядом со мной. Просит передать привет всем вам.

— Спасибо. Пусть она будет здоровой.

— Мама, а какие у вас все-таки новости?

— Все по-старому, дочка.

— А что там в Фергане сейчас происходит?

— А в Ташкенте опять слухи, что у нас наводнение?

— Говорят, у вас там какое-то совещание…

— Конечно, дочка. В обкоме каждый день совещания. Чего-чего, а этого хватает. Из-за них твой отец опять осунулся. Колхозники хоть зимой отдыхают, а ему и теперь покоя нет…

— Я не про то спрашиваю, — сказала Хафиза, с трудом скрывая досаду. — Я слышала, у вас какое-то крупное совещание хлопкоробов!

— Ах да! Я и забыла про него совсем. Оно вчера закончилось… А у нас недавно были ученые в гостях. Директор института селекции, профессор Абиди и с ними тот парень, которого мы с тобой видели во дворе медицинского института, помнишь?.. Ну, что ты молчишь? Забыла, что ли? Умидом его зовут. Скромный парень. Выпил стопочку и больше не стал пить. И профессор его расхваливал… Они у нас до полуночи просидели…

— А когда участники совещания будут разъезжаться, ты не знаешь?

— По-моему, уже разъезжаются. Когда придет отец, я у него точно узнаю.

— Не надо, не узнавайте ничего.

— Почему же?

— Так. Не узнавайте, и все. Вам бабушка хочет что-то сказать. Передаю ей трубку. До свидания.

Старуха снова стала перечислять всех поименно и заверять, что все они вполне здоровы, — по-видимому, мать для вящей убедительности захотела из уст свекрови услышать об этом.

Не чуя ног, Хафиза побежала к себе. Подхватила на руки огромного плюшевого медвежонка и легко закружилась по комнате. «Как хорошо я сделала, что позвонила домой! Будто сердце чуяло! Надо же, Умид был у нас дома. Это все равно что он приходил сюда, ко мне! Уж скорей бы приехал из Ферганы. Как он может не спешить, когда я здесь и тоскую по нему. Ведь когда я была там летом, и дня не могла прожить спокойно, думая о нем. Мне почему-то казалось, что он один-одинешенек во всем огромном Ташкенте. И чтобы он не скучал, приехала задолго до экзаменов…»

По окончании совещания секретарь обкома предложил гостям посмотреть поля и новые типовые дома некоторых ферганских колхозов, ознакомиться с работой местных селекционных и семеноводческих станций.

Пулатджан Садыкович своего однокашника Салимхана Абиди, Шукура Каримовича и Умида пригласил в свою машину.

Шукур Каримович был оживлен и даже обрадован, что рядом с ним оказался такой интересный собеседник. Пулатджан Садыкович подробно рассказывал обо всем, а если в чем затруднялся, то говорил, что сейчас они приедут в кишлак и спросят об этом колхозников.