Леонид Степанов - Бранденбургские ворота

— Построил, допустим, рабочей мост через Эльбу. Ходит, поглядывает на стальную громадину и думает: «Я построил. Моя работа. Машины по мосту едут, трамваи катят по рельсам, сотни людей движутся туда-сюда. А среди них шагают мои ребятишки, моя благоверная жена и уважаемая теща».

— Картина!

— Теперь вообрази, Андрей, что кто-нибудь из западных родственников этого строителя приехал к нему в гости и стал охаивать новый мост. Мостик, мол, через Эльбу так себе. На Западе, мол, мосты строят лучше и тому подобное. Как, по-твоему, станет реагировать дрезденский рабочий?

— Думаю, что вступится за свой мост.

— Во! Будь уверен! Не даст его в обиду! И может быть, еще накостыляет злопыхателю… по-родственному!

Одного примера Карлу Радке показалось мало:

— Или, скажем, взять рабочих с заводов «Симсон» в Зуле. Они восстановили разбитые цеха и опять начали выпускать мотоциклы. Мотоциклы, между нами, пока еще неважнецкие. Но свои, черт побери! Свои! Сработанные зульскими умельцами без старых инженеров и конструкторов, сбежавших на Запад. Изобретенные почти заново! И, понятное дело, зульцам их рожденное в муках детище дороже всего на свете.

— Естественно.

— А у нас? У молодых рабочих эта ТЭЦ — первая стройка. Она для них… как первая любовь! День, когда наша ТЭЦ даст электроток, станет для них незабываемым праздником. Таких дней в жизни человека бывает немного. И настоящий человек дорожит ими — не променяет ни на что эту высокую радость.

— Согласен.

— Вот и получается: наш новый патриотизм вырастает вместе с тем, что мы создаем и строим своими руками. Мы, немцы, народ очень материальный. Наши идеалы всегда имеют материальную основу.

Карл, не спрашивая, подлил в кружку Андрею горячего кофе.

— Ну, а поэты, романтики, мечтатели, которыми славилась Германия? — спросил шутливо Бугров. — Их что, нет теперь в ГДР? Или они республике не нужны?

— Кто говорит, что не нужны? Нужны. Но сейчас все-таки важнее строители, изобретатели и рационализаторы. Не до мечтаний — вкалывать надо. — И добавил, прихлебывая чай: — Я долго жил в Советском Союзе и знаю точно: среди вас, русских, идеалистов и романтиков больше, чем у нас. Думаю даже, что идеалисты и романтики составляют у вас большинство.

Андрей усомнился, но Радке убежденно продолжал:

— С одной стороны, это хорошо: вы свободны от мелочей, от скрупулезных расчетов, от стеснительных правил. Мечтая, вы обретаете крылья для полета.

— А с другой стороны? — с испытующей улыбкой спросил Бугров. — Наш идеализм порой переходит в прожектерство и разгильдяйство?

— Замечал, не скрою. А наш «материализм» переходит порой в сухой педантизм, скаредность и занудство. Поэтому, я думаю, что сотрудничество наших народов вдвойне полезно. Будем обогащать друг друга нашими лучшими национальными качествами и в конце концов выработаем идеальный тип человека будущего.

— А если возобладают не лучшие, а худшие качества? Немецкий педантизм и русское разгильдяйство?

Карл захохотал:

— От такого гибрида избави нас бог!

Насмеявшись вдоволь, они стали укладываться спать.

За утренним кофе хозяин коротко изложил план знакомства со стройкой, но Андрей предложил заняться каждому своим делом.

— Давай! — согласился Карл Радке. — Ходи по стройке куда хочешь, смотри во все глаза, беседуй с кем пожелаешь. Условие только одно: не подложи нам под роторы динамит. — Он рассмеялся своей шутке и подвинул кружку: — Подлей кипяточку.

Бугрову подумалось, что в директоре сохранилось много студенческого, «рабфаковского», «комсомольского» — того, что, к сожалению, постепенно исчезает в человеке с годами. Особенно у тех, кто становится «начальством».

Из барака вышли вместе, но тут же разошлись в разные стороны. Через минуту коренастая закомбинезоненная фигура Радке затерялась среди молодых строителей, «вкалывающих» в третьем блоке.

Народ на стройке собрался горячий, любознательный, но зачастую непрофессиональный. Это далеко не «фахманы» — рабочее высокой квалификации, мастера своего дела. Конечно, парни, приехавшие из глубинки, станут специалистами, но им придется еще немало потрудиться на лесах ударной стройки.

Был когда-то в Советском Союзе лозунг: «Кадры решают все!» Бугров видел его мальчишкой на заводских воротах, на заборах, огораживающих первые шахты Метростроя, на кумачовых транспарантах во время первомайских и октябрьских демонстраций. Теперь ГДР переживает такой же исторический этап, когда «кадры решают все». И здесь теперь в разгаре первая пятилетка.