Леонид Степанов - Бранденбургские ворота

Многие передачи рассчитаны на старых немцев, потерявших своих детей из-за войны, а таких немало. Нельзя, дескать, прощать русским гибель миллионов немецких солдат! Надо метить им, а заодно их прислужникам — всем, кто занимает в ГДР руководящие посты. Надо беспощадно истреблять злейших врагов немецкого народа, чтобы «Восточная зона» как можно скорее примкнула к истинной Германии, и тогда все немцы заживут одной счастливой семьей!

Устав от трескучих передач «РИАС» и «FSB», Бугров выходит в свой сад — отдышаться, успокоиться, посмотреть, что делается вокруг.

В Карлсхорсте тихо и спокойно. Кляйнгертнеров что-то не видать; наверное, отдыхают в своих мансардах. Где-то в «макромире» молодежь ГДР строит ударными темпами плотину для электростанции «SOSA», набирает мощь буроугольный комбинат «Шварце Пумпе», растут заводы и фабрики, жилые дома и школы. А здесь, в «микромире», филистеры тщательно расчесывают грабельками овощные грядки, аккуратно подмазывают стволы фруктовых деревьев, похрапывают на своих убогих кроватях и топчанах и… видят во сне толстые пачки марок!

Отношения между Мельхиором Шульце и Бугровым в последние недели вроде бы не изменились к худшему. Правда, на днях был один малоприятный случай. Приступ раздражения у слезоточивого старика вызвало то, что Бугров на своей половине сделал посадку не по-немецки: взял да и посадил Vogelbaum! [94] Der Vogelbaum — рябина.

Экая нелепость! Любой немецкий мальчишка знает, что Vogelbaum — лесное дерево, а следовательно, ему место в лесу, а не в саду. Нет, русские, даже такие порядочные, как этот Pukroff, неспособны к осмысленному труду. Сам господь бог лишил их практического мышления.

Две половинки бывшего сада полковника Гайера хотя и сблизились немного, пока находятся на разных уровнях цивилизации. Андрею трудно соревноваться с Мельхиором: начали они с разных стартов, немец был на несколько лет впереди. На яблоневых саженцах Бугрова этой весной появились первые робкие цветочки, а у Мельхиора сад стоял весь в белой пене. Таким же разительным будет отличие и осенью, когда вырастут плоды. Но радовался Андрей считанным бело-розовым цветочкам больше, чем возрадуется Мельхиор своему обильному урожаю.

Будущие яблоки в саду Бугрова должны отличаться размером, красотой и вкусом. Они ни в коем случае не будут хуже шульцевских. Но как сравнить плоды, если в саду Мельхиора нет антоновки? Он этот сорт не признает. Когда Андрей рассказал соседу о достоинствах антоновки, Мельхиор сразу же изрек, что «умные люди» такие яблоки покупать не станут. «Кислые и жесткие — можно набить оскомину!»

Опять проявилось различие немецкого и русского менталитета. Немцы не любят кислых яблок, кислых щей, кислого кваса. И уж тем более недоступны их восприятию Такие «экзотические», истинно русские яства, как щавелевый суп, мурцовка с зеленым луком или редька с солью.

Но это, в общем-то, пустяки. Если бы различия во вкусах народов проявлялись лишь таким образом, то никаких особых проблем не возникало бы.

Не надеясь победить до поры до времени Мельхиора в садово-огородном соревновании, Бугров изыскал-таки способ не уронить своего национального достоинства. Он стал по-соседски… помогать старику. Да, помогать в той работе, которую невозможно делать одному: пилить двуручной пилой, носить поклажу на носилках или снимать плоды с высокого дерева.

Когда Андрей помог в первый раз, Мельхиор попытался расплатиться с ним марками. Предложенная сумма, само собой, точно соответствовала существующим в Карлсхорсте расценкам, по которым «кляйнгертнеры» платят своим поденщикам. Но Андрей от денег категорически отказался. Тогда добросовестный немец, принимая во внимание странности русского менталитета, расплатился с соседом ранней черешней. Такую плату Бугров принял с удовольствием. Поблагодарив старика, он в свою очередь подарил Мельхиору большую пачку хорошего грузинского чая.

Мельхиор приятно удивился, пробормотал что-то вроде: «У нас так не принято», — но от презента не отказался. А Бугрову в тот момент вспомнился давний фронтовой эпизод: как старшина Петляй угощал пленного немца солдатской похлебкой. Угощал и приговаривал:

— Так бы нам и жить всегда. Мы вам, к примеру, пшена или гречки, а вы нам, скажем, пива…

У Тадеуша Лабского неплохие контакты с корреспондентами, работающими в Западном Берлине, следовательно, есть возможность хотя бы стороной узнать, что творится в подрывных центрах. Недавно один довольно осведомленный борзописец поведал польскому коллеге, что в Западный Берлин прибыла большая группа диверсантов и террористов, подготовленных в Баварии американскими инструкторами. Он назвал имена инструкторов, и Тадеуш запомнил их, но использовать полученные сведения в своей газете пока не решился: возможно, это провокация. Обсудив и проанализировав вместе с Бугровым некоторые факты, они договорились подождать.