Леонид Степанов - Бранденбургские ворота

Вернер говорил еще долго и страстно. Ему казалось, что Эва поддается его доводам. Но вернувшись вечером домой, он нашел квартиру пустой: Эва опять уехала к отцу и взяла с собой Хейко…

Таблетки, которые выпил Вернер, не помогли. Не поспав за всю ночь даже получаса, он отправился на работу усталым и разбитым.

Очень важно знать, каково настроение рабочих на крупных предприятиях и новостройках. Бугров уже побывал на сталелитейных заводах в Гредлице и Магдебурге, продиктовал по телефону большой очерк о буроугольном комбинате «Шварце Пумпе». Теперь хочет поехать на строящуюся в районе Коттбуса ТЭЦ, о которой говорил Кондрат.

— Долго не могли определить для нее места, — рассказывал Паленых. — Где ни копнут — повсюду бурый уголь. Конечно, он не то что наш каменный: калорийность поменьше, но зато запасы огромны. На триста лет хватит.

— Ну вот, не надо будет переводить ТЭЦ на новое место.

— Сказанул! А ты представляешь себе, Влас Дорошевич, что такое трехблочная ТЭЦ? Это не пивной ларек, чтобы переносить ее с места на место. Громадина с девятиэтажный дом! Проектировать ее, между прочем, помогал инженер Иванов, который в свое время строил знаменитую Шатурскую.

— При Ленине? В двадцатых годах?

— Да. Теперь рядом с нашими новыми гигантами Шатура кажется скромной, но тогда, она была великой стройкой. Ею гордились, на нее возлагали огромные надежды.

— Поговорить бы с инженером Ивановым. Можно написать очерк, сравнить тогдашнюю молодую Советскую Россию и теперешнюю ГДР.

— Хорошая задумка. Но сейчас Иванова нет: уехал в Москву по делам. Зато есть начальник стройки — замечательный парень Карл Радке. Он бывший военнопленный, восстанавливал Днепрогэс, потом учился у нас в энергетическом институте. Если надумаешь поехать в Коттбус, могу позвонить Радке, он все тебе покажет и расскажет.

Это было недели три назад. Теперь положение изменилось, так просто на стройку не попадешь: диверсанты, подосланные из «Дрюбена», пытались взорвать на ТЭЦ тортовый первый блок. Приняты строгие меры предосторожности.

Помог Вернер Бауэр: достал для друга разрешение, а Кондрат Паленых позвонил начальнику стройки.

Карл Радке встретил корреспондента как старого приятеля. С русскими шутками и прибаутками повел Андрея в теплый барак, где жили инженеры, сбегав куда-то, притащил раскладушку с постельными принадлежностями, потом принес ужин в алюминиевых судках и три бутылки пива в карманах. Поставил на электроплитку большой чайник, бросил туда горсть молотого кофе, размешал ножом. И все говорил, рассказывал о своей стройке, причем так увлекательно, что Андрею оставалось только жалеть о невозможности записать все слово в слово.

Стемнело. В окно барака Андрей видел освещенные подвесными «времянками» высокие стены из светло-серого кирпича — растущий третий блок. Две молодежные бригады продолжали, как по-русски сказал Карл Радке, «вкалывать» по собственному почину, чтобы республика скорее получила свет, тепло и энергию для машин.

О недавнем ЧП на стройке Радке рассказал корреспонденту с полной откровенностью:

— Поймали диверсантов в общем-то случайно, в самую последнюю минуту. Если бы блок вышел из строя, какой урон понесла бы наша республика!

— И не только экономический. «РИАС» наверняка стал бы вопить, что это сделали «сами немецкие рабочее». Они, мол, саботируют строительство, не хотят новой жизни.

— Да уж, на подобные выверты они мастера! Те двое, что притащили сюда взрывчатку, были закуплены с требухой. Каждому в случае успеха обещали по двадцать тысяч долларов.

— Вся беда в том, что граница в Берлине по сути открыта и сделать пока ничего нельзя.

— Сделать-то можно, — возразил Радке.

— Как?

— Очень просто. Взять и наглухо закрыть границу с Западным Берлином, поставить каменную стену.

— Колоссальная работа, — усомнился Андрей.

— Мы, немцы, работы не боимся. Загвоздка в другом: западники могут усмотреть нарушение статуса Берлина. Они и так не признают ГДР суверенным государством.

— Дай срок, признают, — обнадежил Андрей.

— Главное для нас — продержаться еще несколько лет. Успеть заложить крепкий экономический фундамент: побольше построить заводов электростанций, наладить транспорт, добычу природных ресурсов. От всего этого зависит наша государственная мощь, а значит, и самостоятельность.

— Верно, — согласился Андрей, отмечая про себя сходство мыслей Карла Радке, Вернера Бауэра и Кондрата Паленых. Но начальник стройки пошел дальше, стал развивать концепцию «нового немецкого патриотизма»: