Леонид Степанов - Бранденбургские ворота

Строительство этого гиганта — металлургического комбината «Ost» — очень похоже на то, что рассказывается в другой любимой с юных лет книги — «Первая домна». У немецкой республики рабочих и крестьян тоже не было вначале своей металлургии, и, что еще хуже, не нашлось специалистов, которые могли бы строить домны. А вопрос вставал ребром: или рабоче-крестьянская республика создаст в кратчайший срок свою металлургию, или ей каюк.

…Летом 1950 года на песчаниках западнее города Фюрстенберга еще покачивались медноствольные сосны и распевали беззаботные дрозды. А спустя полгода здесь уже раскинулась огромная строительная площадка: началась подготовка к возведению шести доменных печей. К сентябрю строители обещали металлургам дать первую домну.

«Домну за девять месяцев?! — глумились западногерманские газеты. — Вместо двух лет? Разумеется, можно! Только у нее будет один небольшой дефект: она не сможет варить металл».

Господа злопыхатели не приняли во внимание обстоятельство, оказавшееся решающим: ГДР была не одинока, соседние дружественные страны поддержали ее в важном деле — дали своих специалистов, руду и уголь. В строительстве комбината принял участие советский академик Иван Бардин, которого в ГДР прозвали «отец металла».

Спустя восемь с половиной месяцев у домны величиной с многоэтажный дом собралась ликующая толпа строителей. Зигфрид Юнг со своей бригадой монтажников занял почетное место рядом с трибуной, на которой стояли руководители партии и правительства. Задуть первую домну республики поручили крестьянскому парнишке из соседней деревни — пионеру Вернеру Гаркишу.

— Смелее, малыш! — ласково подбадривали мальчика монтажники, когда он шел к домне с горящим факелом. — Смелее!

И вот вспыхнула, загудела первая домна. Зародилась в ГДР своя металлургия!

Теперь вступают одна за другой новые домны, строится второй металлургический комбинат «West» в округе Магдебург, наращивают мощности восстановленные сталеплавильные и сталепрокатные заводы в Бранденбурге, Ризе, Гредице, Хенингсдорфе. Специальность металлурга получают сотни вчерашних землекопов, каменщиков, разнорабочих. Бригадир монтажников Зигфрид Юнг решил стать доменщиком и уехал на производственную практику в Советский Союз.

По совету Вернера Андрей отправился на EAW [78] Elektro-Apparate-Werke. — известный берлинский завод электроаппаратуры в районе Трептов. Завод крупный, один из самых авангардных в республике, восстановлен с помощью Советского Союза и считается «акционерным». Управляет им советский директор Куренной — старый коммунист, поднявшийся в руководители в годы первых пятилеток. Немцы уважают директора, довольны условиями труда и заработками, на заводе «хороший климат».

Когда-то на EAW работал прославленный антифашист, спортсмен с мировым именем Вернер Зееленбиндер. В двадцатых годах Зееленбиндер, чемпион Германии по классической борьбе, в составе спортивной делегации немецких рабочих приезжал в Москву. Там он встречался со спортсменами советской столицы в товарищеских матчах, учил начинающих борцов, сам учился у Ивана Заикина и Ивана Поддубного.

Фашисты попытались привлечь популярного атлета на свою сторону. Но Вернер Зееленбиндер не поддался на лесть и подкуп — демонстративно отказался участвовать в берлинской Олимпиаде 1937 года, которую открывал Гитлер.

Когда гестапо удалось раскрыть подпольную боевую организацию, в рядах которой активно боролся Зееленбиндер, его арестовали и бросили в бранденбургскую каторжную тюрьму. В октябре сорок четвертого бесстрашному коммунисту отрубили голову гильотиной.

Памятник Вернеру Зееленбиндеру у входа в главный корпус завода Бугров увидел сразу. Широкие мускулистые плечи, крепкая шея и улыбчивое простое лицо рабочего парня. На позеленевшем приполке бронзового барельефа — темно-красные розы. Словно крупные капли запекшейся крови…

От цехов и переходов EAW пахнуло на Андрея чем-то родным, схожим с запахом его московского завода. И пожилой партсекретарь цеха напомнил Палверьяныча: вышел к нему навстречу из такого же закутка, отгороженного от машин фанерной стенкой. В нагрудном кармашке спецовки у Ханса Хорна — как у русского мастера штангель — торчала логарифмическая линейка.

Оказалось, что Ханс Хорн тоже был арестован и сидел в тюрьме по «делу Зееленбиндера». Его успели освободить танкисты, ворвавшиеся на боевой машине в Бранденбург.