Олег Попцов - Свадебный марш Мендельсона

— Ладно, после поговорим. Пошли, товарищи.

— Дождь, — сказал капитан и зябко передернул плечами. — Ресторан за углом, а вымокли до нитки — де-ела-а… — Капитан подышал на руки, стал их быстро растирать. — Лучше уж зима. А то ни то ни се, аж нутро сводит. И куда он только садит, окаянный! Да-а, — еще раз протянул капитан, явно прикидывая, как ему лучше настроиться на деловой тон. — Значит, вы и есть братья Ахметовы?

— Братья, конечно…

— Старшина, я полагаю, объяснил ситуацию? — Взгляд капитана скользнул по еще влажным лицам Ахметовых, после чего завис где-то в воздухе между окнами и плоской фигурой старшины…

— Так точно, объяснил, — гаркнул старшина и сделал шаг вперед.

Капитан поморщился:

— Вы должны нам помочь.

Тофик Ахметов показал вполне приличные зубы и шумно выдохнул:

— Давай, пожалиста.

На столе появилась внушительная папка, затем веер фотографий, капитан ловко разбросал их по столу.

— Посмотрите внимательно. Есть среди них знакомое вам лицо?

Братья недоверчиво покосились на капитана. Неожиданно Тофик Ахметов оживился. Обежал стол вокруг и ткнул пальцем в одну из фотографий:

— Наш человек.

— Этот?

— Нет, рядом. Курчавый.

Капитан кивнул старшине:

— Запишите. Опознан Антон Берест. Это как же понять, ваш человек? Он что, с вами ехал?

— Зачем ехал? Чебуреки вместе кушали. Ростов вместе ехали. Умный человек, брата найти помог. Большой город. Места много, людей много, где брата искать? Хороший человек, веселый человек. Салам ему.

Капитан с неподдельным вниманием слушал сбивчивую полурусскую речь.

— Значит, он с вами вечер провел?

— Почему вечер? Ночь — гостем был. Зачем вечер…

— Хорошо. Расскажите все по порядку. Что же произошло с вами в тот день?

— Слушай, начальник. Я пять раз рассказывал. Он три раза рассказывал. Протокол подписывал. Язык мозоль натер. Протокол читай, пожалиста…

— Зачем столько волнений? — неторопливо урезонил капитан. — Я вас не для своего удовольствия пригласил. В конце концов, кто здесь лицо заинтересованное, вы или я?

— Мы, дорогой.

— Ну вот видите. Так что давайте все по порядку. Записывайте, старшина. Ах да, вы на машинке не печатаете. — Капитан задумчиво теребит мочку уха. — Ладно, валяйте от руки… И чтоб все подробно. Как вы уже показывали, поезд прибыл в восемнадцать двадцать на Товарную. Так или нет?

— Так, — закивали братья, — совсем так…

Старый цыган, проводив засидевшегося гостя, незлобно пошутил вдогонку:

— Бог помощь, разлюбезный товарищ.

Большой радости гость не принес, а вот тревогу оставил. Да и какая радость от участкового?

В сенях было прохладно. Занемогшему телу чуть полегчало. Наткнувшись в темноте на пустое ведро, цыган зло поддал его ногой, выругался. Нащупал бадью с квасом, зачерпнул на авось и стал пить жадно, торопливо. Квас был кисловат, слегка отдавал хлебом. Горячее стариковское тело наливалось прохладой. Было слышно, как квас пузырится в бочке.

— Загулял, — сказал старик ласково, обмахнул завлажневшую бороду, перекрестился. — Опять ведь пришастает, окаянный…

Тяжелый засов блекло отсвечивал в полумраке.

Дождь не унимался. Это был последний осенний дождь, который приходит на смену уже выпавшему снегу, он льет не переставая, словно желает убедить кого-то, что если и выпал снег, то выпал случайно, а по всем законам полагается быть дождю. Голод толкнул Орфея в этот дождь. Он сделал один шаг, другой, почувствовал, как тело погружается в промозглый сумрак, на секунду оцепенев. Зябко. Холод перехватил дыхание и только затем стал медленно обволакивать ноги, живот, шею. Орфей оглянулся. Место, где он стоял, белело сухим пятном. Дождь, крупный, тяжелый. Орфей вздохнул. Пар будто прилип к ноздрям, обдал морду влажным теплом.

Прислушался к монотонному шелесту капель, унял легкий озноб и, забыв о всякой осторожности, пошел напрямую.

В автобусе человек двадцать. Блажь невероятная — конец октября, едем за грибами. Пробовал возражать, усадили насильно — едем в Михнево. Обо всем узнаю позже, а может быть, не узнаю вообще. Маша Сиротина подталкивает меня к окну, падает на свободное место рядом.

Маша Сиротина — подруга моей жены. Бывает же такое! Разные люди, разные темпераменты, разные взгляды на жизнь, да и жизнь прожитая такая разная. У одной в вологодской деревне десять домиков, втиснутых между лесом и рекой, и не увидишь, и не услышишь, и не доскачешь. Одних километров до школы и обратно протопала тысяч за семь. Выучилась. Приехала Москву завоевывать. Завоевала. Слыхала, есть университет, туда и ринулась.