— Вас интересует дочь?
— Чья? А, да-да, разумеется, дочь.
Голос из темноты закашлялся, затем сообщил:
— Квартиросъемщик — отец. Лицевой счет на его имя. Петров К. А. Да, да, только инициалы. Нет, имени-отчества не помню. Он преподает. Педагогический. Где именно? При обмене такие детали ни к чему. Не знаю. Дочь? По-моему, у него две дочери. Вас интересует старшая?
Чувствую, как спину сверлит взгляд из темноты. Ухожу не оборачиваясь. А сзади бормотание, комканые слова:
— Кому положено знать, знают наверное. Не положено, не положено… не положено…
Если вы родились в рубашке, проверьте тщательно, не имеет ли она дыр.
— Позвольте, вы, собственно, кто?
— Я — некто.
— Если каждый, кому заблагорассудится…
— Можете быть спокойны, я не из них. Вот мои документы.
— Ваши документы ничего не объясняют. Они лишь подтверждают, что вы есть. Меня интересуют мотивы.
— Я ищу свою дальнюю родственницу.
— Видимо, очень дальнюю, если вы не знаете даже ее отчества.
— Я вас понял.
— А я вас нет.
— Будьте здоровы.
— Честь имею.
Слова, сказанные вдогонку, которые я мог услышать, но не услышал:
«Странный взлохмаченный тип. Чем занимается у нас милиция? Иннокентий Савенков. Гипрогорстрой. А что, если… Н-да-с, редкой приметности фамилия.
Откуда объявился, зачем? Родственницу ищет. Ишь ты, прыткий какой! Теперь это называется родственницей. — Глаза сузились, рот растянулся под стать гримасе. — Хи-хи-хи! Обожаю родственниц, когда им двадцать три. — Запел гнусаво вполголоса, похотливо:
А рельсы-то, как водится,
У горизонта сходятся.
Где ж вы, мои далекие года?
Ах, где вы мои прежние года?»
Потянулся до хруста пальцев, зевнул аппетитно: «Врет, сукин сын, по глазам вижу — врет».
Вышел на улицу, стою, запрокинув голову, угадываю, где они есть, окна ректората. Там за мутными стеклами белесая округлость хихикающего лица.
Сделаем мысленно дневниковую запись: «В педагогическом меня выставили за дверь».
Клочковатая рвань облаков над головой. Апрель на улице. Растаял снег, пора идти дождям. Воздух легок, хочется дышать. Земля сыра и оттого черна приметно. Шильца молодой травы на оттаявшей земле редки, и цвет у травы не зеленый — салатный, будто разбавленный талым снегом. Какая-то печаль на душу ложится. Говорю вслух, себя убедить хочу:
— Осточертело пересчитывать людей. Нужна правдоподобная легенда.
Язык мой — враг мой.
Кабинет стеснен шкафами. Шкафы из прошлого столетия. Четыре львиные морды скалятся на посетителей, а гирлянды деревянных цветов и фруктов на фронтоне даруют изобилие. Шкафы забиты книгами. Книги покрыты пылью. Тут же рядом современный стол — пересечение прямоугольных плоскостей. Одна сверху, две по бокам. Стулья — квадраты, пепельницы — квадраты. Квадратные портреты по обе стороны от квадратных дверей. В квадратном кресле сидит неквадратный человек.
— Эти шкафы не вписываются в ваш интерьер, — говорю я.
— Я здесь временно. Они постоянно. Пусть стоят, — отвечает он.
— Тогда вам надо сменить мебель, — говорю я.
— Вы, видимо, ошиблись. Проректор по хозяйственным вопросам этажом ниже, — отвечает он.
Моя затея тускнеет, утрачивает реальность. Ничто не движет мною: ни чувства, ни желания.
— Ваш кабинет парадоксален, — говорю я.
Он не отвечает, трет усталые глаза, сквозь прищур разглядывает меня.
— Вы кто, художник по интерьеру?
— Я архитектор.
— Я же сказал: заместитель по хозяйственным вопросам ниже. Точка. — Уронил голову, забыл обо мне. Угодно — разглядывайте: вид сверху. Бородат. Соответствие моде по содержанию, но не по форме. Борода, лопатой, на старорусский манер. Сколько ему лет? Волос густой, не видать пролысин. Седина не довод. Ныне седеют и в двадцать семь.
— Моя фамилия Савенков.
— А, вот в чем дело. Коллега из областного звонил. Предлагал вызвать милицию.
— Вызывайте, я готов.
Проректор оторвался от бумаг, чуть опустив голову, посмотрел на меня поверх очков.
— Я вас, кажется, не приглашал? — Он не стал ждать моего ответа, потянулся к настольному звонку. — Не институт, а сумасшедший дом. С таким же успехом я мог бы сидеть на улице; заходит каждый встречный.
Настойчивый вызов возымел действие, в дверях появилась взволнованная секретарша.
— Я вас слушаю, Константин Аверьяныч.
Проректор нахмурился, сделал это скорее для порядка.
— Ваша обязанность, Мария Антоновна, не только слушать, но и смотреть. Как этот человек оказался здесь?
Читать дальше