Александр Шевченко - Всюду жизнь

Девушка первой протягивает ему маленькую руку и, улыбаясь, говорит:

— Светлана Юренева!

Голос ее высокий и звонкий, будто в горле дрожат маленькие стеклянные колокольчики.

Светлана! Как подходит ей это имя! Ее улыбающееся лицо излучает сияние, белое платье тоже светится.

Федор пробормотал свое имя и перевел растерянный взгляд на художника. У того сегодня праздничный вид: он в новой светлой рубашке с подвернутым рукавом, с непокрытой головой, довольный, оживленный. Он объясняет, что Светлана Сергеевна — сотрудница Красноярского краеведческого музея. Приехала сделать обмеры и чертежи старинных построек в районе. Ей требуется помощник. Учитель уверен, что Федор справится с этой работой.

Теперь Устьянцев понял, почему Хоробрых сегодня радуется. Еще в интернате он помогал художнику делать рисунки острога в Усть-Ковде, которые тот послал в область, требуя предотвратить гибель и уничтожение памятника русского деревянного зодчества.

Предложение художника было неожиданным. Федор уже два года работает на лесопункте в Улянтахе, у него начался отпуск, он приехал повидать учителя и купить в раймаге детский велосипед для пятилетней сестренки Танюшки.

Он еще раздумывал, что ответить, когда почувствовал на себе взгляд Светланы Сергеевны и встретил ее глаза; они были того серовато-синего цвета, который у художников называется берлинской лазурью, и смотрели лениво-томно, бездумно и отрешенно, будто не замечая его, но в то же время в них было что-то тревожащее, загадочное, он ощутил, как его губы охватил сухой жар волнения от того, что она смотрит на него, и понял, что перед ним не девушка-школьница, как ему показалось издали, а молодая женщина, ей было немногим больше двадцати, и подумал, что был бы счастлив работать вместе с нею, и сказал, что у него как раз начался отпуск и он мог бы помочь ей, если справится.

— Об этом и задумываться нечего: прекрасно справишься! — горячо проговорил Хоробрых и протянул перед собой руку: — Я бы и сам взялся… да видишь… Главное, работа для тебя очень интересная, творческая! И очень важная: мы наконец добились, что наши сокровища перестанут ломать, растаскивать на дрова, переделывать и возьмут под государственную охрану!

— За месяц, я думаю, мы успеем все сделать, — сказала Светлана Сергеевна. — Вы будете получать сто десять рублей.

Ого! Он даже будет получать зарплату! На это Федор и не рассчитывал.

Светлане Сергеевне отвели одну из пустовавших в летние каникулы комнат в интернате. В интернате поселился и Федор. Для работы Иван Гаврилович предоставил в их распоряжение кабинет черчения и рисования.

Начали они с Усть-Ковды.

Лет триста назад первым пришедший в эти края казачий отряд срубил у слияния Студеной и Ковды острог для охраны ее устья. От него уцелела одна угловая сторожевая башня, одиноко черневшая среди высокой травы и молодых березок.

Федор и Светлана Сергеевна по шатким лестницам поднимались с одного яруса на другой, заглядывали в бойницы, прорезанные в толстых растрескавшихся бревнах. С верхней караульной площадки, прикрытой дырявой тесовой крышей, открылись беспредельные, притягивающие и завораживающие взгляд просторы. Широкой, сверкающей под солнцем лентой уходила на север Студеная, как гигантские застывшие волны, во все стороны простирались укрытые темно-зеленым ковром тайги увалы и сопки, а за ними на горизонте в знойном, мутном мареве синели величественные отроги горного хребта.

— Какое раздолье здесь! Дышится легко, свободно, — радовалась Светлана Сергеевна.

— Тот, кто построил здесь башню, глубоко чувствовал красоту этого места, — сказал Федор.

В Улянтахе Федору не с кем было поделиться радостью, которую вызывала в нем красота природы, и теперь он с восторгом показывал Светлане Сергеевне окрестности:

— Взгляните, пожалуйста, в эту сторону: здесь так живописен речной обрыв!

— Да, это готовая композиция: бери краски и пиши картину!

Они сфотографировали башню со всех сторон, при разном освещении, затем рулеткой начали обмерять ее, нанося размеры на эскиз, тут же набросанный Федором. Он влюбленно следил за легкими, свободными взмахами маленьких ловких рук женщины, за тем, как она уверенно переставляла по лестнице крепкие ноги. Видно было, что для ее сильного, молодого тела каждое движение было наслаждением, радостью. Он старался избавить ее от всякой работы, упреждал каждое ее намерение.

— Вы просто посидите в тенечке, отдохните, я один управлюсь!