Александр Шевченко - Всюду жизнь

Иван Сергеевич не удостоил его ответом, он продолжал пытливо глядеть на Студеную, на тайгу за рекою и дальние, смутно проступающие в хмуром небе горные хребты, будто и в самом деле видел все, о чем говорил.

Не оборачиваясь, сердито сказал:

— Да, я все это вижу. И верю, что это будет создано руками людей. У вас нет воображения, фантазии, Косолапов. Человек тем и отличается от животного, что умеет мечтать. Помните, как восхищался Ленин словами Писарева о том, что только мечта, умение забегать вперед и видеть воображением своим в цельной и законченной картине то самое творение, которое только что начинает складываться под его руками и заставляет человека доводить до конца обширные и утомительные работы?

В воздухе замелькали хлопья снега. Тяжело опираясь на толстую палку, Иван Сергеевич, наклонившись навстречу ветру, широко зашагал к палатке, за ним двинулись изыскатели.

— А знаете, что самое главное в деле, которое мы начинаем? — спросил он по пути товарищей и сам же ответил: — Вся жизнь переменится на этих берегах. Возникнут современные заводы и предприятия. Электричество освободит людей от тяжелого ручного труда. Они будут жить в светлых городских домах, пользоваться всеми благами цивилизации… Какой умной, ясной станет здесь жизнь!

«Да ведь Иван Сергеевич о моей мечте говорит!» — торжествовал Федя. Ветер насквозь продувал телогрейку, но он не чувствовал холода, был охвачен жаром нетерпения, ожидания перемен. Он зримо представлял и плотину, и тайгу, и небо, полыхающее электрическим заревом, и новое море, и ему не было жаль, что оно затопит Рыкачево, и Подъеланку, и его Улянтах, — пусть река навсегда уничтожит ненавистную старую жизнь!

Изыскатели свертывали лагерь, жена Радынова готовила на костре последний ужин. Иван Сергеевич сидел у огня и подкладывал дрова. Федя с тоской думал, что вот все погрузятся в моторный баркас и уедут и он, наверное, никогда не увидит Ивана Сергеевича, и торопливо перебирал в памяти, о чем еще не спросил его.

— Когда же начнется стройка? — задал он беспокоивший его вопрос.

Иван Сергеевич ответил, что, видно, потребуется несколько лет, чтобы подготовить проект электростанции.

— Несколько лет? — сердце у Феди опустилось: он-то полагал, что работа начнется будущей весной.

Иван Сергеевич успокоил его: гидроэлектростанции строятся долго, так что и ему достанется поработать на стройке. А пока надо учиться, чтобы принести стройке больше пользы. Достал из ящика толстую книгу, написал что-то на ее первой странице и вручил Феде. На синем переплете золотыми буквами оттиснуты фамилия и инициалы Ивана Сергеевича, а под ними название: «Гидротехнические сооружения». Значит, эту книгу написал Иван Сергеевич! Он впервые видел человека, который пишет книги! Федя прочитал надпись: «Федору Михайловичу Устьянцеву, будущему строителю Сибирской ГЭС, от автора».

Федя не расставался с этой книгой, перечитывал ее снова и снова. Хотя в ней было много формул, графиков и расчетов, недоступных его пониманию, основное содержание книги он понял и усвоил, целые страницы мог пересказывать по памяти.

Неопределенные, расплывчатые и туманные мечты о будущем — он то хотел водить белоснежные теплоходы по Студеной, то быть инженером лесного хозяйства, то художником, то геологом — приобрели определенность и отчетливость, он убедился и стал всем доказывать, что нет нужнее и интереснее дела, чем строить огромные электрические станции на могучих сибирских реках!

Фантастическая картина, которую вдохновенно рисовал Иван Сергеевич в тот хмурый день предзимья на пустынном берегу Студеной, навсегда запала в душу Феди, и он решил отдать все свои силы тому, чтобы мечта ученого превратилась в действительность.

Яркий июньский день. На крыльце стоит девушка. Солнце освещает девушку, и контуры ее фигуры в коротком белом платье очерчены пламенной каймой. Пронизанные жаркими лучами соломенные волосы пылают на голове, и вся она кажется сотканной из солнечного света.

Федор приближается к дому учителей по взгорку, поросшему молодой, ярко-зеленой травой, щурясь от солнца, бьющего ему в глаза. Перед домом на траве суетились голуби с карминно-розовыми лапками; когда он подошел к ним, они с шумом взлетели из-под ног и уселись на крыше.

— Федор, как ты кстати! — взмахом левой руки встречает его Хоробрых, разговаривающий с девушкой на крыльце. — Это именно тот человек, который вам нужен, — обращается к девушке художник. — Великолепно знает округу, прекрасно чертит и рисует!