Виктор Степанов - Серп Земли. Баллада о вечном древе

— Большинство погибло. А списки, конечно, есть… — И, помолчав, с горечью добавила: — Знаю действительно всех, а вот фамилию Васи так и не установила. В отряде-то его звали просто Василием, и все… Подпольная кличка.

— Надо запросить архивы, — бодро посоветовал Митко. — Сейчас не такое время, чтоб не найти. Человек — не иголка…

— Молодые вы мои, зеленые юнаки, — с болью в голосе отозвалась бабушка Лиляна. — Если бы жив был, давно бы откликнулся… — Она поднялась с кресла, пошла в другую комнату и через минуту вернулась, неся что-то завернутое в ярко вышитую салфетку. — Вот, — сказала бабушка Лиляна, извлекая тускло блеснувший предмет. — Тридцать пять лет берегу. Последняя память.

Это был старый алюминиевый портсигар с царапинами и вмятинами на крышке, потемневший, с прозеленью на рифленых уголках. Бабушка Лиляна бережно, как драгоценность, положила его на журнальный столик, и рядом с роскошной, лакированной пачкой американских сигарет, небрежно брошенных Ангелом, алюминиевый портсигар показался экспонатом из древнего скифского могильника.

— А там сигарета! — заинтригованно поспешила сообщить Добрина.

— Проверим, — потер ладонями Ангел и не без труда, подцепив крышку ногтем, открыл портсигар.

Серый, уже давно потерявший свой первоначальный цвет круглячок в папиросной бумаге был плотно притянут резинкой, и, наверное, только поэтому табак не высыпался. Судя по разлохмаченному, с черной обводинкой, одному концу, сигарету уже прикуривали. И, отвечая на молчаливый, всех занявший сейчас вопрос, бабушка Лиляна вздохнула:

— Когда он уходил на задание, прикурил, а потом погасил и убрал в портсигар. Сказал, что докурит, когда вернется. Только вот не докурил…

Ловким движением Ангел вынул сигарету, щелкнул зажигалкой, но в последнюю минуту что-то его остановило — прежде чем сунуть ее в рот, он вопросительно поднял глаза на бабушку Лиляну.

— Нет-нет, — решительно возразила она. — Кури-ка лучше свои американские, а эту, если хочет, пусть попробует Алеша. У него на то полное право.

Ангел поспешно передал сигарету, и, едва коснувшись губами чуть примятого когда-то кончика, Алексей несмело потянулся к зажигалке.

Сигарета вспыхнула, тут же сгорела до половины — наверное, слишком пересохла, и, глотнув горького, потерявшего всякий табачный запах дымка, Алексей еле пересилил себя, чтобы не закашляться от засевшего в горле жгучего, соломенного кома. Слезы проступили у него на глазах.

— Как табачок? — не без ехидцы осведомился Ангел.

— Ничего, нормальный. Только слабоват уже, — стараясь выдержать твердость в голосе, ответил Алексей и повернулся к бабушке Лиляне.

В сизоватой кисее сигаретного дымка, доплывшего до ее кресла, бабушка Лиляна сидела бледная — ни кровинки в лице, и, раньше всех встревоженная этой недоброй переменой, Добрина вскочила, кинулась к ней.

— Не волнуйся, сейчас пройдет, — вяло попыталась улыбнуться бабушка Лиляна.

Она и впрямь тут же справилась с собой, выпрямилась в кресле и, нежно поглядев на Алексея, который уже успел пригасить и положить сигарету в портсигар, сказала:

— Возьми это, Алеша, себе. Очень уж ты на него похож…

— Что вы! — смущенно запротестовал Алексей. — Это же ваша память.

— Бери, бери, не то обидишь, — повторила бабушка Лиляна. — А память… Она в душе должна жить… Я вот и ей, и им все толкую: наша-то с вами дружба — на веки веков… — И она с той же материнской нежностью посмотрела теперь на приумолкших Добрину, Ангела и Митко.

Табачная кисея растворилась, слилась с мягким, вечереющим светом, и перемешанный с травяным настоем прогорклый сигаретный дымок напомнил о костре, весело потрескивающем в ночи где-нибудь на лугу или в горах под скалой. Но может, это и в самом деле пахло партизанским костром, в гудящее пламя которого мечтательно глядела девушка Лиляна — от плеча до плеча перехваченная пулеметными лентами…

— Ну вот что, дети мои, — поднялась с кресла и снова стала высокой и стройной бабушка Лиляна. — Вижу, не сидится вам. Да и велик ли интерес слушать мои нотации?.. — Подошла к Добрине, обняла, с веселой укоризной потрепала по щеке: — Все-то ты на пять минут, стрекоза, все-то летишь. Вот приедешь однажды, а меня нет. Хоть бы до свадьбы твоей дотянуть…

— Дотянете, коль я посватаюсь, — вставил со смешком Ангел и тут же получил по спине шлепок от Добрины.

— Или я! — совершенно серьезно подал голос Митко.

— Не очень-то надейтесь, — засмеялась бабушка Лиляна. Уже на самом пороге она задержала Алексея, положила руку ему на плечо, поцеловала в щеку и проговорила совсем как бывало мать: — Ну, добрый час, Алеша.