Виктор Дан - Кольца Земли

Невысокий коренастый мужчина с мощной загорелой шеей и лысеющей головой торопливо двигался по едва заметной тропке, петляющей среди невысоких холмов, заросших буйным разнотравьем, островками терновника и шиповника. Иногда тропинка обтекала небольшие группы деревьев: осины или березы. Время от времени он оглядывался, словно боялся преследования. Он действительно скрывал от соседей свои почти ежедневные прогулки в свой заповедный уголок.

Быстрая ходьба с тяжелым рюкзаком за спиной и яркое предзакатное солнце на безоблачном небе вызвали легкую испарину. Редкие давно нестриженые седые волосы прилипли ко лбу. Он убирал их с лица рукой, когда смотрел назад. Наконец он у цели. Чтобы увидеть этот клочок ухоженной земли среди одичавшей холмистой степи, нужно было подойти вплотную, буквально на несколько шагов. Он с таким расчетом и выбирал юго-западный склон этого холма. Вершину холма венчала полуразрушенная пирамида гигантской антенны радиолокатора. Излучающие элементы антенны были залиты специальным бетоном, который выдержал ядерный взрыв. Правда, прямое попадание у американцев не получилось, может, поэтому пирамида оплавилась, но выстояла и, как говорили, сохранила работоспособность. Это место почти в эпицентре взрыва пользовалось дурной репутацией из-за страха перед радиацией. Но он, Максим Бурма, хорошо знал, в этом месте фон даже ниже чем в поселке. Здесь тщательно снимали верхний слой почвы, кстати, за американские деньги, и увозили куда-то для захоронения в отработанных шахтах.

Максим разгрузил рюкзак у большого шалаша, сложенного из дикого камня на цементе им же еще в прошлом году. С некоторого расстояния шалаш напоминал большой валун, на что и рассчитывал Максим. В нескольких пластиковых бутылках он принес воду для питья и для полива растений, которые еще нуждались в поливе в этот засушливый август.

Максим сел на плоский теплый камень у низкого входа в шалаш и по привычке посмотрел на южный горизонт. Там в легкой дымке за сеткой инверсионных следов аэротарелок и платформ сверкали на солнце причудливые и такие непривычные конструкции. Они вызывали неосознанную тревогу почти у каждого человека, который прожил свою жизнь до Эры Кольца. Так телекомментаторы, а с их легкой руки и все остальные, называли последние пятнадцать лет освоения околоземного космического пространства. Сегодня его взгляд был особенно беспокойным. Неделю назад туда на Нижнее Кольцо отправился его сын Антон.

Это была не первая космическая командировка Антона, одного из первых выпускников спецшколы программистов Кольца. Настороженность и тревога были вызваны неясными слухами о каких-то технических неполадках в оборудовании и интригах в Совете Кольца.

Максим отдыхал и смотрел на Кольцо. Все на месте, как всегда. Успокоился пульс, отступила тревога. К нему вдруг словно возвратился слух и обоняние. Нестройным хором пронзительно сипели кузнечики. Запахи: терпкий помидор и острый укропа напомнили о цели его прихода. Он достал из рюкзака самодельный прибор для измерения радиации. Осторожность не помешает. Этот прибор охраняет его семью почти двадцать лет. Каждый плод или цветок он проверит, перед тем как забрать домой. Прибор сделан его руками по схеме молодого физика Семена Ратушного. Сеня появился на точке на следующий день после взрыва боеголовки. Где он взял спецпропуск неизвестно. Возможно, на такой случай он у него был оформлен заранее. Максим тогда работал здесь на противоракетной базе вольнонаемным. Обязанности техника по приборам химической и радиационной безопасности его не очень обременяли, и в свободное время он подрабатывал ремонтом радиоаппаратуры. Поэтому ему удалось довольно быстро собрать новый прибор, когда Семен проверил и забраковал серийные датчики. Потом Максим сделал еще несколько и променял на продукты… То было смутное время после СЯВ. Так назвали с долей сарказма суточную ядерную войну по аналогии с ВОВ – Великой отечественной.

Когда с неожиданной скоротечностью развалился СССР и, казалось, железобетонная советская система, новые государства и Россия вступили в полосу затяжного кризиса. Национальная промышленность и сельское хозяйство окончательно развалились, пока шел дележ государственной собственности. Лавина не очень дешевых и не совсем доброкачественных товаров и продуктов с Запада и Востока заполонила рынки и магазины даже в самых трудно доступных уголках государства. У двух третей населения жизненный уровень упал в три-пять раз. На этой почве блок политических партий националистического и откровенно шовинистического толка пришел к власти.