Виктор Степанов - Серп Земли. Баллада о вечном древе

— Спасибо, большое спасибо… Вася, — совершенно отчетливо по-русски выговорила Лиляна, с еще большим изумлением взглядывая то на букетик, то на Алексея, одними только черными глазами своими показывая невыразимость всей благодарности.

— Его зовут Алеша! — снова засмеявшись, подсказала Добрина.

Лиляна виновато улыбнулась, покачала головой как бы себе в укор.

— Извините меня, — сказала она, опуская глаза, — но вы очень, очень похожи на одного человека. — И, спохватившись, легонько шлепнула Добрину по плечу: — Что же ты не приглашаешь гостей, хозяйка? Прошу, дети мои, в дом…

Ангел по-свойски надавил на дверь, и, робко шагнув за ним, Алексей успел заметить, как шедший позади Митко услужливо подхватил под локоть бабушку Лиляну.

В небольшой, очень уютной комнате, сплошь застланной мягким ворсистым ковром, сухо пахло луговыми травами, тем пряным их ароматом, когда, еще зеленые, они лишь подсушены на летнем солнце и не сложены в стог, а лежат валками, полными ромашек и лиловых шапочек клевера — хоть сейчас набирай гербарий. Алексею даже показалось, что он слышал этот запах совсем недавно и не где-нибудь, а возле чешмы, в едва ощутимом веянии текущего из горной долины холодка. Присмотревшись, он догадался, что луговым этим настоем дышит золотистый снопик трав, камыша и еще каких-то растений, выглядывающий из высокой расписной керамической вазы в углу комнаты.

Бабушка Лиляна усадила их за низкий журнальный столик, а сама села в глубокое кресло, чуть отодвинувшись, наверное, чтобы видеть сразу всех вместе. Посвежевший букетик незабудок уже красовался в изящной стеклянной вазочке.

— Так откуда вы есть и куда путь держите? — спросила бабушка Лиляна, успев одновременно подсказать Добрине, где кофе, где орехи, где сладости.

Алексей от этого вопроса застеснялся, не знал, куда девать ставшие непомерно большими руки.

Выручила вездесущность Ангела, который, положив нога на ногу, держался свободно, будто не у бабушки Лиляны, а у него все они были в гостях.

— Вот, везем товарища в Пловдив, так сказать, по местам историко-революционных и боевых событий. Опять же — в целях дальнейшего укрепления болгаро-советской дружбы…

Бабушка Лиляна усмехнулась, покачала головой:

— Ох, Ангел, Ангел, ты совсем не меняешься, все такой же…

— Какой такой же? — с явным желанием услышать комплимент спросил Ангел.

— Опять на новой машине. С такими темпами…

— Ну, во-первых, у меня всего одна, только другая, а во-вторых, должны же мы когда-нибудь догнать и перегнать… — ничуть не смутился Ангел.

— Конечно, конечно, — вздохнула бабушка Лиляна. — Папиной зарплаты не жалко. — И, наклонив голову, сбоку лукаво посмотрела на Ангела.

Ангел поперхнулся, закашлялся — то ли от кофе, который и Алексею показался очень крепким, то ли для того, чтобы на эти слова промолчать.

— Не серчай на меня, я ведь по доброте, — сказала бабушка Лиляна. — По производству на душу догоним, конечно, и обгоним. И машины у всех будут, и цветные телевизоры. Вот только бы при этом души не растратить… — И, слегка откинувшись в кресле, Лиляна как бы издалека обвела их всех четверых теплым, ласковым, по-матерински затуманенным взглядом.

В наступившей тишине дробно перестукивались кофейные чашечки, как будто переговаривались о чем-то своем.

— Ты хотел спросить, Алеша, — подсказала Добрина, и Алексей опять встретился с устремленным на него, все время словно что-то припоминающим, проникающим в душу взглядом бабушки Лиляны.

— А про того… про Василия. Он, случайно, не радистом был? — собрался с духом Алексей.

— Василий? — переспросила бабушка Лиляна и, вскинув брови, коротко взглянула на Добрину, наверное догадываясь о причине такой осведомленности Алексея. — Он знал рацию… Мы даже Москву слушали… Куранты под Новый год, — заговорила она, все более оживляясь. — Отчаянный был. А откуда к нам пришел, не знаю. Не принято было об этом спрашивать… — И бабушка Лиляна замолчала.

Но было заметно по глазам, по тлеющему их блеску, что она скрывает, не может сказать о самом сокровенном, и, чтобы как-то перебить возникшую неловкость, Алексей произнес извинительно:

— Мне рассказывали про тех… Ну, которые с парашютами прыгали. С ними наши радисты тоже были.

— Лиляна их всех наперечет знает, — вмешался Митко. — У нее шесть орденов…

Бабушка Лиляна строго поглядела на Митко, явно переборщившего в желании польстить, и проговорила, удерживая в глазах все ту же строгость: