Лев Канторович - Рассказы (1939-1941 годы)

Жако работал в черном трико. На груди был череп и скрещенные кости из серебря­ных блесток.

Работа была тяжелая.

Сначала Жако делал несколько несложных трюков. Потом оркестр замолкал и в тишине раздавался треск барабана.

Страх, как свернувшийся змееныш, развора­чивался, вытягивался, сжимал горло. К страху привыкнуть нельзя было. Жако радовался то­му, что публика не видит под мешком его лицо, не видят, как струйки пота стекают из-под волос по лбу.

Дробь барабана сыпалась назойливо.

В темноте Жако зажмуривал глаза, стиски­вал зубы и бросался вперед. Руки ловили трапецию, отпускали ее, снова ловили.

Потом Жако срывал мешок с головы, цирк кричал и хлопал, оркестр ревел веселый марш. Жако спускался вниз, кланялся публике, ухо­дил, возвращался, снова кланялся. Его вызы­ вали, заставляли кланяться еще, не отпускали с манежа.

— Какой молодой!— говорили в публике.

— Скажите, а это очень опасно? Ужас...

Конечно, успех был приятен, но Жако всегда

презирал сытую публику дорогих мест, а вос­торженный, похотливый страх, с которым смот­рели на него разодетые женщины, был про­тивен Жако.

Часто Жако представлял себе, как он про­махнется, упадет на манеж и умрет. Наверное, публика была бы в восторге. Наверное, каждая из этих дам мечтает увидеть настоящее несча­стье.

Что ж: Олег погиб на войне — Жако погибнет в цирке.

Жако злился, ненавидел все на свете.

На улицах стреляли. Городовые с пулеме­тами засели на чердаках дома на перекрестке, неподалеку от цирка. Где-то был пожар, пахло гарью, и внизу неба полыхало ржавое пламя. Царь отрекся от престола. Солдаты с орке­стром проходили к вокзалу. Новый эшелон отправлялся на фронт.

В цирке ничего не изменилось.

Жако работал так много, что к ночи, после представления, еле добирался до своей ком­наты и без сил валился на постель.

Он хотел спрятаться от мыслей, в которых он не мог разобраться, которые назойливо лезли в голову,— раненые на войне и нищие, голодные дети, войной замученные солдаты, Олег, убитый на войне, Катя, война и дамы в мехах, в ойна и офицеры со стеклышками в глазу, война и кровь, война и несправедли­вость, война, война, война...

Как-то весной Жако днем пришел в цирк и увидел большую толпу около входа. Жако удивился, потому что дневного представления не было в этот день. В толпе было много солдат. Серые шинели вливались в раскрытые двери. Жако протиснулся внутрь вместе с тол­ пой. Люди были деловиты и сами поддержи­вали порядок. Цирк был набит до отказа. Во всех проходах стояли плотно прижавшись друг к другу. ^

Когда Жако пробрался в зал, оратор уже говорил. Жако видел его поверх голов стояв­ших впереди людей.

Это был небольшой коренастый человек. Он говорил негромко и слегка картавил, он снял кепку. Голова у него была лысая. Рыже­ватые волосы окружали лысину. У него был огромный лоб.

Он двигался резко, часто подымал сжатую в кулак руку и сильно разрезал ею воздух.

— Рабочие всего мира, — говорил он, — с восторгом и надеждой смотрят на револю­ционных рабочих и солдат России, как на передовой отряд всемирной освободительной армии рабочего класса.

— Да здравствует Ленин! — крикнул кто-то наверху и толпа ответила громом.

Сзади напирали, Жако притиснулся вплотную к низенькому бородатому солдату в папахе и в рваной шинели.

— Ура-а! — кричал солдат.

Человек на трибуне поднял руку и народ стих. Тогда человек вытянул руку, как бы показывая вперед. Его голос рос, заполняя весь цирк. _

— Не полиция, не чиновники, безответствен­ные перед народом, стоящие над народом, не постоянная армия, отрезанная от народа, а сам вооруженный поголовно народ, объединенный Советами,— в от кто должен управлять государ­ством.

Солдат рядом с Жако тянулся на цыпочках, распихивая стоявших впереди. Он был низок ростом и оратор не был виден ему.

— Братцы, — шептал солдат,—да дайте ж!.. Разок глянуть!.. Братцы, да дайте ж!..

В голосе солдата слышилась такая горячая нежность, что Жако с удивлением обернулся к нему. Грязные волосы солдата были вскло­кочены. Тонкая, сморщенная шея высовывалась из шершавого воротника шинели. Шинель была цвета пыльной земли.

—... Объединяйтесь, сплачивайтесь, органи­зуйтесь сами, никому не доверяя, полагаясь только на свой ум, на свой опыт, и тогда Россия сможет твердыми, мерными, верными шагами пойти к освобождению и нашей страны и всего человечества, как от ужасов войн, так и от гнета капитала... — говорил человек на трибуне.