Анатолий Соболев - Якорей не бросать

...Мощный низкий гудок все ближе, ближе, сразу чувствуется, что большое судно идет нам навстречу или наперерез. И капитан и штурман смотрят влево. Смотрю и я. В туманной предрассветной хмари замечаю слабое оранжевое пятно, которое все больше и больше расплывается.

— Судно слева, встречным курсом! — докладывает Андрей Ивонтьев, он сдал штурвал напарнику и теперь вместе с ним вглядывается в туман.

— Поздно спохватился, — бросает ему капитан, не отрываясь от бинокля. — Он бы нас уже пропорол, если б шел наперерез.

Оранжевое пятно наливается краснотою, и я наконец понимаю, что это левый ходовой огонь. Теперь различаю и черный корпус судна. Идет огромный транспорт. Совсем рядом. Я еще глазею на него, а остальные уже потеряли к нему всякий интерес, вновь напрягли слух и зрение, стараясь разобраться — что впереди. А там, в тумане, стоит сплошной рев. Будто два враждующих стада зубров встретились и ревут во всю мочь, кто кого перекричит.

Капитан, старпом и Николаич то высовываются в окно, прислушиваясь, то прилипают к локатору.

— Справа идет, —говорит Носач. — Стоп машина!

Тин Тиныч останавливает машину. Прямо перед нашим носом проплывает размытое оранжевое пятно. Я даже не пойму — большой это корабль или маленький. Не видно. Знаю только, что мы обязаны уступить ему дорогу, поскольку идет он справа. Вот если бы он шел слева, то он уступил бы нам дорогу. Здесь тоже правила уличного, вернее, морского движения...

Час уже ползем в промозглом тумане, всматриваясь и вслушиваясь. Ну и конечно, по закону подлости у нас отказывает и второй локатор. Первый барахлил еще с порта.

— А ну давайте его сюда! — приказывает капитан. Андрей Ивонтьев, громыхая сапогами по трапу, бежит вниз кого-то будить. Я еще не знаю — кого. Через несколько минут в рубке появляется наш специалист по локаторам, молодой, рыхлый, с заспанным лицом. Выжидательно уставившись в спину капитана, деликатно кашляет.

— Хорошо спать? — спрашивает Носач, не оборачиваясь.

Алексей Алексеевич, или, как мы зовем его, Сей Сеич, дипломатично молчит.

— Тепло? — спрашивает капитан, оборачиваясь от открытого лобового окна, в которое дует пронизывающий ветер, и свет приборов освещает его хмурое серое лицо. — Спать можно тогда, дорогой, когда локаторы работают!

Мы присутствуем при экзекуции. Капитан вызвал Сей Сеича «на ковер». Вот теперь я вижу настоящий капитанский гнев, слышу великолепную русскую речь. Она настолько образна, настолько сочна и густо насыщена эпитетами, что на бумаге, конечно, потеряет всю первозданность и незачем даже пытаться воспроизвести ее. Слушая капитана, понимаю, что являюсь жалким дилетантом в этой обширной области родного языка.

Сей Сеич вздыхает, сопит, возится у локатора, что-то там подкручивает, куда-то тычет отверткой и молчит, как в рот воды набрал. Впрочем, что тут скажешь.

За бортом в туманной мгле по-прежнему стоит рев. Того и гляди, впорет кто тебе в борт, а то ненароком и сам вмажешь кому-нибудь. Тут глаз да глаз, слух да слух! И все же мы хоть и медленно, хоть и на ощупь, но ползем своим курсом. Я уже начинаю различать голоса кораблей и даже приблизительно угадываю, где они.

Еще несколько судов промаячили по бортам и разминулись с нами.

А потом как отрезало. И туман еще гуще.

— Стоп машина! — приказывает капитан. Наш гудок автоматически ревет через определенные промежутки, а капитан без роздыха поносит Сей Сеича. Тот покорно слушает и ковыряется в локаторе.

Шесть часов утра. Глаза режет, будто песку насыпано в них.

Все! Иду спать.

В маленькой теплой и хорошо освещенной каюте на двоих, где койки, или, как их называют моряки, «ящики», в два яруса, ложусь на свою нижнюю и... не могу заснуть. Думал, после вахты, после всех треволнений усну мертвым сном. Ан нет, ни в одном глазу.

А в рубке остался капитан. Он будет там, пока не рассеется туман. Двое суток уже, как он не спит. Сейчас вахта старпома, мог бы и доверить. Такое впечатление, что капитан больше ценит второго помощника, а не старпома. Может быть, мне только кажется? Ладно, поживем — увидим.

«Катунь» покачивается на волне и периодически ревет. Там, наверху, ледяной ветер, мгла, люди напряженно вглядываются в туман, а я блаженствую в тепле, в чистой постели, над головой горит маленький плафончик для чтения. Красота! Только вот уснуть что-то не могу.

Вспомнилось: три дня назад ехал на автобусе в порт и размышлял о том, как резко иной раз может жизнь изменить направление. Думал ли я всего месяц назад, что уйду на полгода в плавание к берегам Африки!