Андрей Меркулов - Крылья земли

— Мы не сможем это так оставить, — сказала Зинаида Павловна.

«Очевидно, она меня не любит потому, что сама всегда поступает плохо, а я так не могу», — продолжала думать Екатерина Петровна.

— Тебе придется написать объяснение, — опять сказала Зинаида Павловна.

— Что? О чем ты говоришь? Извини, я прослушала.

— Объяснение придется писать.

— Какое?

— Вот об этом случае с Карбовской.

— Ты серьезно?

— Тебя вызвали не для шуток.

— Я ничего не буду писать, — начиная сердиться, сказала Екатерина Петровна. — Ты прекрасно знаешь, что это кляуза. И вместо того чтобы самой ответить Карбовской, когда она к тебе пришла, отрываешь меня от работы и читаешь нотации.

— Напрасно ты так относишься к жалобам. Мы все существуем для народа, — жестко сказала Зинаида Павловна.

Екатерина Петровна встала. Она вдруг почувствовала, как резко забилось сердце. Год тому назад у нее был инфаркт, и она теперь старалась не волноваться по пустякам. Она вдруг почувствовала обиду, — такую, как будто ее обидели давно и незаслуженно, но до сих пор она старалась об этом не думать.

— Я всегда одного не могла понять, — сказала она. — Ты дура или опасный человек, которого надо изолировать от общества?

Зинаида Павловна откинулась на стуле назад и заметно побледнела. Они были одни в комнате.

— Ты понимаешь, что ты говоришь? Ты думаешь, если я рядовой работник райздрава, а ты заслуженный врач, то ты можешь меня безнаказанно оскорблять?

— Это ты меня оскорбляешь. Много лет. Своим существованием. Я не понимаю, зачем ты существуешь. Еще когда мы учились в институте, ты списывала у меня контрольные работы.

— Ну, и что же?

— А потом меня послали в большую клинику, потому что я хорошо училась, а тебя на более легкую работу, административную.

— Ты считаешь, что не должно быть государственного аппарата? За такое заявление можно исключить из партии.

— Я считаю, что надо знать свое дело и везде быть человеком. Разве ты стала такой оттого, что в аппарате? Дело не в том, где ты работала. Как работала — вот в чем дело. Я бы и на твоем месте поступала всегда добросовестно, потому что люблю работать. Ты посмотри, ты все двадцать лет сидишь на одной и той же должности… Потому, что ты не хотела знать дело и думала, как бы повыситься по случаю. А тебя здесь держат только потому, что у тебя идет стаж и ты пойдешь всюду жаловаться, если выгонят. Эх ты, сидячее перпетуум-мобиле!

— Как ты меня назвала? — не расслышав, спросила Зинаида Павловна и, еще больше побледнев, встала из-за стола.

— Как не назови, а только тебя сократить пора. Всем мешаешь работать.

— Ты еще не заведующий райздрава, чтобы сокращать.

— Не понимаю, как тебя держат. Специализировалась сначала на венерических и кожных болезнях, а теперь руководишь хирургией.

— Не твое дело.

— Как не мое? Ты мне мешаешь работать. Зачем ты меня вызвала, когда знаешь, что в клинике много работы?

— Я имею право вызывать.

— Только не по пустякам.

— Значит, ты называешь пустяком жалобу трудящегося?

Екатерине Петровне вдруг показалось, что она поступает, как делают пьяные, когда стучат головой в столб и думают, что здесь можно пройти.

— Я не буду писать никаких объяснений, — устало сказала она.

— Посмотрим.

— Нечего смотреть. Ты сама знаешь, что из этого ничего не выйдет. Любой разберется, если проверит. Но тебе обязательно надо сделать гадость. Не работаешь сама, мешаешь мне и завидуешь всем, кто работает, хотя тебя работать не заставишь. Я не понимаю, к какому виду человеческих болезней тебя отнести. Скорей всего к злокачественной опухоли.

«Боже мой, — подумала она, — что я здесь делаю? Стою и ругаюсь, как девчонка, с этой дурой, все это происходит в учреждении, а в больнице в это время меня ждут больные…»

Она повернулась и вышла.

Итти до больницы было десять минут. Она шла и думала, кто такая она и кто такая Зинаида Павловна и почему та имеет право портить ей настроение в рабочее время. Но она так ничего и не успела толком подумать, потому что пришла в больницу.

Было уже поздно. Рабочий день кончался. Она проверила, как идут дела у дежурного врача, сама дала несколько назначений и вместо того, чтобы просмотреть истории болезни, отвечать на письма, составлять очередной график дежурств и писать отчет и сводки, решила, что сделает все это завтра утром, придя пораньше. А сегодня она устала. Больше чем обычно. И она ушла из больницы, решив, что все отложит на завтрашний день.