Андрей Меркулов - Крылья земли

От этих мыслей Корнев перешел к мыслям о собственной судьбе. Пять лет прошло после войны, год он еще оставался в армии, два года летал в Средней Азии, два года здесь, на Севере, и все еще вторым пилотом… Чтобы стать командиром корабля, надо было направление в школу высшей летной подготовки ГВФ, но характер у Корнева был резкий, и это ему мешало. Здесь, в Юганске, он с самого начала не ладил с Селивановым, и ждать от него было нечего. Корнев не носил своей золотой звезды, — было неудобно перед товарищами, знаки отличия которых были значительно более скромны. Но он чувствовал, что именно это вызывало у Селиванова особую к нему неприязнь; Селиванов завидовал всем отличиям, которых не было у него самого. Вызывая Корнева для очередной нотации, он говорил: «Хоть вы и Герой, но напрасно вы думаете, что вам все позволено…»

Корнев видел, что мечта его стать испытателем все так же еще далека.

Суботин, Хохлов и Строев давно уже спали. Слышен был громкий храп Хохлова, за который его звали «радиопередача для глухих». Корнев снова увидел перед собой бесконечную тундру — он ехал через нее на оленях, трава утомительно мелькала под нартами, и этому не было конца; на нартах, укрытая оленьей шкурой, лежала больная женщина, не было видно ее лица, и он не знал, кто она; все же он сказал ей: «У нас нет шестого оленя, и ехать еще долго, вам придется потерпеть». — «Успеем ли доставить ее в больницу и смогут ли ей помочь врачи?» — подумал Корнев и почувствовал, что засыпает.

На следующий день, в Юганске, едва только их самолет сел на аэродром своей базы, они услышали от летчика Виноградова — первого, кого встретили:

— Ну, и заварили кашу! Куда вы пропали?

— Мы летали искать геодезистов в тундре, — сказал Корнев.

— Почему не сообщили об этом? Никто не знал, куда вы девались.

— Мы разговаривали с самим Селивановым.

— Как же так? Селиванов ничего не знает. Он сказал, что вы по графику ушли из Кадыма в Буранск, но в конечный пункт не прибыли, и приказал готовиться к поискам вашего экипажа.

— Комедия началась. Первый акт, — произнес Суботин и прямо пошел к Селиванову.

Они разговаривали почти час. Из комнаты ничего не было слышно, так как Суботин не имел привычки повышать голос.

Выйдя от командира отряда, Суботин попросил Костю Строева:

— Будьте добры, отнесите эту записку моей жене. Я не успею зайти домой.

Он посмотрел на аэродром.

— Кто сейчас полетит в областной центр? — спросил он у диспетчера.

— Клеманов летит, Петр Васильевич.

— Я лечу вместе с ним.

— А как же наш экипаж? — спросил Хохлов. — Пока летать не будем?

— От полетов отстранен только я один. Вы здесь ни при чем. Решение менять маршрут было принято командиром самолета. Мои документы уж были приготовлены к отправке в Главную инспекцию еще в то время, когда Селиванов пугал всех поисками. Мне здесь нечего делать. Я полечу вместе с документами.

— Он вырезал у вас талон нарушения?

— Нет, он отобрал у меня целиком пилотское свидетельство. Придется мне получать его там, где выдавали в первый раз, пятнадцать лет назад, — сказал Суботин и пошел к самолету.

Через час, когда самолет Клеманова был уже в воздухе, командир отряда снова потребовал Суботина.

— Он улетел в область, с Клемановым, — сказал диспетчер.

Экипаж Суботина все еще сидел в диспетчерской.

— Кто позволил Клеманову взять на борт постороннего человека? — спросил Селиванов у диспетчера, выходя из своего кабинета.

— Но ведь это же наш летчик, Алексей Григорьевич, — сказал диспетчер.

— А вы прикажите по радио, чтобы Суботина в воздухе выбросили с самолета, — вдруг сказал своим тяжким басом радист Хохлов.

Все засмеялись.

Селиванов поднял свои прозрачные глаза.

— Почему вы здесь? У вас нет дела? — спросил он.

— Во-первых, мы только что прилетели, а во-вторых, не знаем, что нам делать. Остались без командира. Осиротели, — сказал Костя Строев.

— Вы будете летать с Чижовым, пока вас не переведут в разные экипажи. Это самое верное средство для таких, как вы, — сказал Селиванов и ушел в свою комнату.

Корнев за все это время не произнес ни слова: он чувствовал, что может сказать лишнее, и решил промолчать. Все трое вышли из диспетчерской.

— Он решил вовсе сожрать командира, — высказал общую мысль Строев, когда они были уже на улице. — Как щука.

— А ты за командира не бойся, — ответил ему Хохлов. — Старик свое дело знает. На этот раз никого не сожрут. Подавятся…