Андрей Меркулов - Крылья земли

— Почему их двое? — спросил Корнев.

— Третий уже не может стоять, болен, — ответил Буров. — С ними была женщина.

Суботин искал площадку. Он ничего не смог найти, кроме песчаной косы около реки, километрах в семи от найденных; коса была неровной ширины, от двадцати до тридцати метров, и длиной метров в триста; и на нее очень трудно было посадить большую машину, но Суботин сумел это сделать. И Корнев, который до сих пор не имел возможности судить о нем как о летчике, потому что еще не видел его в трудном положении, оценил его опытность.

Семь километров, как им казалось сначала, растянулись на десять. Оставив у самолета Костю Строева, они пошли навстречу путникам.

— Я останусь стеречь машину, я ведь все-таки хозяин техники, — сказал бортмеханик, когда они вышли из самолета на песчаную косу.

— Мед он стеречь остается, а не технику, — неожиданно заявил молчаливый Хохлов.

В самолете среди груза была бочка меду.

— И мед стеречь надо. А вдруг медведь придет?

— Смотри только, чтобы медведь еще спирт не выпил. А то, как известно, медведи пьют и медом закусывают, — сказал Корнев.

Они пошли вчетвером через равнину в направлении, где были замечены люди. Надо было оказать им первую помощь, помочь нести больного. Итти через равнину было трудно; почва только сверху казалась ровной, на самом деле она была вся в кочках, во многих местах заболочена. Повсюду валялся бурелом, полусгнившие сучья; обломанные корни каких-то растений торчали из земли, пробившись сквозь мерзлоту. Каждое лето природа упорно вытягивала из земли мелколесье, низкие кусты и травы, каждую зиму их ломало пургой и заносило глубоким снегом. Проходя по лесотундре, человек быстро выбивается из сил, самая новая обувь начинает разваливаться от сырости и обломанных сучьев, рвущих подметки и кожу. Корнев подумал о том, как шли по этой почве несколько дней заблудившиеся люди, шли со снаряжением, сложенной резиновой лодкой и походной рацией.

— Как же все это случилось? — спросил он у Бурова.

— Мы их высадили на своем самолете в начале недели, на три дня. Они закончили съемку и ждали, что Орлов прилетит за ними. В это время на одном цилиндре лопнул колпачок от свечи; пустое дело, нам всего-то нужно новый комплект свечей к мотору «М-11»… Наша машина еще работает хорошо, Орлов опытный летчик, хороший хозяин. Он никогда не станет просить заменить машину раньше времени. Центр у нас в Москве, и мы запросили оттуда запасные части; но зачем ждать, если рядом есть транспортный отряд? Когда до Селиванова командиром был Завьялов, мы давали друг другу взаймы по пятьдесят тонн бензина. Жили как соседи, без бюрократии. А у этого один ответ: вы не из нашей организации. Свечи — такой пустяк, что даже он не смог отказать, но, как видите, не торопится… Неделю ждем… Тем временем из партии сообщили по рации, что девушка заболела, ждать больше не могут. Пошли пешком и заблудились. Тогда Орлов замотал колпачок от свечи медной проволокой и вчера вылетел сам. Но на соплях далеко не улетишь…

Буров работал на Крайнем Севере больше десяти лет и любил этот край так, как будто бы здесь родился.

— Посмотрите, — говорил он Корневу, — посмотрите кругом. Однообразная равнина. Тысячи лет стоит недвижимо эта земля, с которой даже подробная карта еще не снята. Но это только кажется. Десять лет я наблюдаю историю Севера, и она всегда одинакова: в прошлом году над этой равниной пролетел самолет — начала работать аэрофотосъемка. На следующий год приходим мы, геодезисты, и земля ложится на карту. За нами придут геологи. Потом самолеты выбросят где-нибудь, может быть вот у этого одинокого кедра, сразу сотни людей и ящики, в которых есть все, что нужно для жилья; а через два месяца здесь уже будет поселок из сборных домов… Те, кто его строил, дадут ему имя. Он начнет расти, на картах будут менять обозначающие его кружки по мере того, как он станет переходить из поселка в город, из районного подчинения в областное и так далее…

Суботин и Хохлов шли молча. Хохлов своей молчаливостью произвел впечатление даже на Бурова, который до сих пор его не знал.

— Вы всегда так молчите? — спросил у него Буров.

— А что говорить? И так все ясно, — неохотно ответил Хохлов и продолжал шагать впереди всех по кочкам, втыкая в низкую траву свои длинные ноги.

Иногда они останавливались, по компасу проверяя направление. Сзади них над тундрой тянулся дым костра, который разжег на песчаной косе Строев, чтобы обозначить место стоянки самолета. Над ними тучами кружились комары, от которых бесполезно отмахиваться: к ним просто привыкают.