Антти Тимонен - В заливе ветров

…Прошел час, другой. В домиках Туулилахти давно погасли огни. А по озеру все еще скользила лодка. Было заполночь, когда лодка направилась к реке, но и теперь она не причалила к поселку, а стала подниматься все выше и выше. Потом весла неподвижно легли на воду, и течение повлекло ее назад, к поселку.

Первая древесина прибыла в Туулилахти. Слегка покачиваемые спокойным течением реки, бревна робко и боязливо приближались к запани. Перед ними находились сооружения, каких они до сих пор не встречали в пути. Отходящие от обоих берегов, связанные между собой бревна образовали широкий коридор, шириной в десять метров, куда и вплывала древесина с реки. Над коридором были переброшены мостки. Так выглядели главные ворота запани.

Бревна, подплывая к воротам, скользили все так же неуверенно, как будто намеревались спросить, сюда ли им входить. Сплавщики баграми направляли прибывавшие бревна, ловко поворачивая их поперек фарватера.

По правой стороне заграждения через определенные промежутки были оставлены отверстия; сплавщики называли их «карманами».

Рабочие стояли на мостках и подтаскивали баграми бревна из главного коридора, отбирая в один «карман» те, что пойдут на шпалы, в другой — крепежный лес, в третий — пиловочный материал.

Деревья, выросшие на одних и тех же песчаных склонах, лежавшие в ожидании весны на одних и тех же складах, проплыв десятки километров по одним и тем же водным путям, через пороги и заводи, прибывали теперь на перепутье, где им надо было расставаться, Отсюда они пойдут уже разными путями: одни в виде желтоватых шпал, баланса и коротких крепежных балок повезут в товарных вагонах, другие, перевязанные металлическими цепями, пустят открытой водой.

У левого берега стояло на причале тупорылое, похожее на большое корыто судно — сплоточная машина с высокой трубой. Часть древесины сплавщики направляли сюда. Машина поднимала из воды на стальных тросах большие связки бревен, и когда их перевязывали железными цепями, машинист нажимал на рычаг, и связки снова падали в воду.

Николай и Анни поднялись на палубу сплоточной машины.

— Вот и дождался! — сказала Анни Николаю.

Николай словно только и ждал ее слов. Он протянул руку к сигналу, и резкий и Долгий гудок заглушил тихие всплески волн и постукивание багров. Широкий, ведущий к вороту лебедки приводной ремень засвистел. Два рослых сплавщика взялись за тросы и захватили ими около двух десятков толстых бревен. Взглянув на Анни, Николай нажал рычаг лебедки, бревна стянулись в один крепкий пучок, как в руках умелой вязальщицы березовые прутья превращаются в метлу.

Первый пучок был готов. Он тихо поплыл по течению к месту формирования плотов. Анни некоторое время смотрела ему вслед, потом повернулась к Николаю.

— Ну, теперь пора и мне в путь, — тихо сказала она.

Николай печально взглянул на нее и потом стал наблюдать, как рабочие готовят новый пучок.

— Только на три или на четыре дня, — добавила Анни. — А как приеду, устроим воскресник.

Анни подождала, пока ворот поднял из воды новый пучок, потом сказала:

— В Пуорустаёки работает кружок самодеятельности. Когда последние бревна прибудут к дамбе, там хотят организовать веселый вечер. Концерт в парке Пуорустаёки. Вход свободный… А как у тебя с докладом?

— Ничего, — уныло ответил он.

— Что это значит — «ничего»? — Анни вызывающе посмотрела на Николая. — Или ты уже остыл? А помнишь, как мы начинали?

— Нет, я не остыл, — оправдывался Николай. — Дело не в этом.

Но он не сказал, в чем же было дело, даже и сам себе не хотел признаться. Анни говорила, что уезжает на три или четыре дня, а Николай знал, что она будет бродить по трассе целую неделю, а то и больше. И он попрежнему будет наблюдать, какой дым поднимается из трубы дома Мякелевых — обычный ли мягкий серый дымок, когда готовят завтрак, обед и ужин, или густой дым, когда на самых сухих, смолистых дровах на скорую руку готовят пищу для возвратившегося после долгой дороги человека. Конечно, Николай понимал, что у Анни дела и она должна ехать, но стоило ли так радоваться? «Концерт в парке Пуорустаёки. Вход свободный…» Неужели ей так легко уезжать? Ну что ж, он не станет хныкать перед ней. С деланым равнодушием он сказал:

— А мы тут с ребятами решили танцы закатить в честь первой древесины. В клубе можно будет? — Ни с какими ребятами он не разговаривал, это ему только сейчас пришло в голову, но пусть Анни не думает, что он только и станет смотреть на дорогу да на дымок над ее крышей.