Владимир Федосеенко - Вихри на перекрёстках

Валя взяла кота на руки, погладила и дала ему целый сухарь. Кот схватил его и побежал к печке: в хату вошли хлопцы.

— Полдеревни осмотрели, и ни души. Даже скотины никакой нет,— доложил Анатолий.

— Удивительно, как это могли немцы очистить Ду­бравку так, что ни одного человека не осталось. Даже в сожженных деревнях кто-нибудь из жителей оставался цел,— задумался командир.

Валя затопила печь, налила в чугунок воды и поста­вила на огонь.

— Дай сковороду,— сказал Анатолий,— я в одной избе нашел на полке кусок сала.

— Молодец,— похвалил Бойкач.— Давайте жарить, но кому-то нужно пойти и посторожить. Не думаю, что немцы станут охотиться за нами, но на огонек могут забрести.

— Я пойду,— вызвался Гриша,— только не забудьте оставить мне сала.

— Ладно, оставим. Через два часа тебя сменим. Не шляйся посередине улицы, ходи тихонько и, главное, при­слушивайся. Неизвестно, откуда может появиться враг,— сказал Володя.

— Есть!

Гриша ушел. Около печи хлопотала Валя. А усталые ребята начали дремать. Девушка увидела, как у Володи опустилась на грудь голова. Она подошла к нему и шеп­нула, чтобы прилег. Но парень встал, протер глаза рукой.

— Показалось, будто я дома, лежу на кровати. Ты будишь, а мне чудится, что это мама. Как в детстве.

— Значит, зря разбудила?

— Это был только сон. Наверное, такой жизни, как в детстве, уже не бывать. А как было бы хорошо: отвое­вался и вернулся назад в счастливое босоногое маль­чишество!

— Володенька, впервые слышу от тебя такие рас­суждения!

— Какие?

— Направленные в прошлое. Ты всегда жил, загля­дывая в будущее, а теперь хочешь вернуться назад. Ты устал, нужно отдохнуть. Мы прошлой ночью спали, а ты нет.

— Да, устал... Напряжение прошло, а в мыслях я все еще куда-то лечу... Болезненно переношу вот такие слу­чаи. Нет жителей целой деревни. А вдруг такое же по­ложение и в Слободе, и в Дубовой Гряде?

— Но при чем здесь ты?

— Где же тогда моя победа? Гитлеровцы, как рыбу в трал, сгребли людей, а мы два года защищали жизнь. Ты видишь, здесь ее нет. Кошки и те погибнут без людей.

— Мы будем здесь жить! Не мы, так другие люди! Ты бы сказал, зачем нужна вообще война, а не твоя борь­ба! Ты увидел, сколько бежит фашистов, но не можешь захватить всех их в трал и поэтому разочаровался. Где-то возьмут и их. Идет твой отец, мой. Кто-то же гонит гит­леровцев, не сами они бегут.

— Все это я понимаю, но, кажется, после такой вой­ны легче было бы прожить хотя бы год ребенком. Разве что появятся новые большие увлечения и проблемы, по­зволяющие забыть обо всех людских муках. Думаешь, Пылила действительно заболел и поэтому не пошел с нами? Жалко, что такие, как он, останутся, ведь в мир­ное время с ними будет труднее вести борьбу.

— Так ты хочешь, чтобы я была взрослой, а ты ре­бенком?

— Нет, я рад, что мы оба такие, как есть,— улыбнул­ся Володя, обнял и поцеловал девушку.— Давай будить ребят.

Разоспавшиеся хлопцы готовы были отказаться от еды, только бы их не трогали. Но Володя растормошил всех.

На рассвете Володя, Валя и Анатолий отправились к Слободе, а те, кто стоял ночью в карауле, остались в Дуб­равке.

Хмурое утро ненадолго оживила розовая полоса на востоке, но вскоре ее сжали и словно проглотили снеж­ные тучи. Стали чаще и чаще доноситься взрывы. Только около Дубравки лес стоял молчаливо. Из него вышли три человека и направились в деревню. Раньше в чьем-нибудь дворе сразу залилась бы лаем собака, а теперь вооруженные люди осторожно топтались на пустынной улице, разглядывая свежие следы на снегу. Калоша слу­чайно вышел на крыльцо, увидел незнакомцев и тут же вернулся назад. Через несколько минут трое партизан вышли из дома. Пришельцы заметили их и насторожились. Ни у тех, ни у других не было пароля. Только сре­ди одной тройки находился человек в форме советского летчика, а среди второй — Данилов в немецком офицер­ском обмундировании... Наступил напряженный момент встречи.

— Далеко ли направляетесь? — спросил Гриша.

— Куда нужно. А вы? — пробасил широкоплечий че­ловек и злобным взглядом окинул партизан. Данилов присмотрелся к одному из незнакомцев, до­стал из кармана блокнот и вслух прочитал:

— Филипп Сукач, Гут из Слободы. Это вы и есть?

Гут растерялся, посмотрел на своих спутников, будто хотел посоветоваться с ними, что ответить, но те молчали. Поправив на плече ремень винтовки, криво усмех­нулся!

— Ишь ты, знакомый нашелся, фриц... Мы парти­заны.

— И мы партизаны,— спокойно сказал Данилов.— Наверное, вы меня все же знаете,