Владимир Федосеенко - Вихри на перекрёстках

Володя глубоко вздохнул и выпрямился:

— Клянусь, что ваше доверие оправдаю! Какое за­дание мне за Березиной?

— Слушай внимательно,— поднял голову комиссар.— Заниматься только разведкой. Если к Березине двинется большое количество вражеских войск, немедленно сооб­щить нам.

— А вы что будете делать в таком случае?

— Сообщим в штаб армии, и оттуда направят авиа­цию. Наши знают, что немцы попытаются закрепиться на водном рубеже. Тогда форсировать Березину будет труд­нее. Из Гомеля на Жлобин путь для отступления гитле­ровцев открыт, а от Жлобина до Березины рукой по­дать,— подчеркнул комбриг.

— Я об этом не подумал. Что ж, будем ставить мины и уничтожать все мостики через канавы в бывшей парти­занской зоне. Стало быть, будем заниматься не только разведкой. Сложа руки я ожидать своих не стану.

Ядловец и Сергеев улыбнулись, не возражая Бойкачу. Его доводы были правильны. Каждый партизан, исполь­зуя свой опыт и силу, должен сделать все, чтобы сорвать планы врага. Во вражеском тылу ни один командир не предусмотрит все обстоятельства, с какими может встре­титься боец в любуй минуту.

— И все же главным для вашей группы должна быть разведка,— после недолгого молчания сказал Сергеев.— Вы можете ввязаться во что-то второстепенное и упустить главное. А это главное и будет потом стоить многих жиз­ней советских воинов. Об этом ты должен помнить всегда.

— Я всегда думаю от конкретного к общему. И сей­час раздумываю о том, как будем переправляться: хочу взять с собой пару лошадей.

— А вот этого делать не следует. Нужно хорошенько вооружиться, захватить побольше сухарей и передвигать­ся незаметно для чужих глаз.

— Не оставлю я свою «немку». Она меня из любого огня вынесет, а тут околеет. Возьми ее за щетку передней ноги, скажи: ложись, и она ляжет.

— И приказы по-русски понимает? — улыбнулся Яд­ловец.

— Ни один фриц не научился бы так быстро понимать наш язык, как она. Прикажу стоять, спрыгну с седла, побегу в избу, а она стоит, ждет, когда вернусь. Нужно срочно к вам — мгновение, и я тут. Ну что за разведка, если я с донесением буду на несколько метров впереди немецкой колонны идти? А на кобыле через Березину — раз, и готово: в воду она всегда послушно идет. Так что, товарищи командиры, все это нужно учесть.

— Ну, брат, убедил,— рассмеялись комбриг и комиесар,— бери свою «немку» с собой!

— Я знаю, где в сожженной деревне был спрятан челн. Если он и теперь там, мы легко переберемся через реку. А я переплыву верхом на кобыле.

— Смотри, простудишься,— предостерег Ядловец.

— У меня не арийская кровь, не голубая, а красная, и холода не боюсь.

— Слушай, если челн цел, захвати с собой партиза­на: он вас переправит и вернется. Челн может нам приго­диться,— сказал комиссар.

— Это на тот случай, если нас не будет слышно, так вы направите за Березину разведчиков? — прищурился Володя и перевел разговор на другую тему: — Меня удив­ляет, почему немцы на реке не строили укрепления, а на железную дорогу в Слободу прислали целую саперную дивизию.

— Кто их знает. Ведь и там очень удобный рубеж для обороны: возвышенность, а на подступах — болота,— про­изнес комбриг.— И вообще, если б гитлеровцы задержа­лись на Березине, это была бы их общая глубокая оборо­на. Железная дорога отсюда недалеко.

— Наши самолеты уже бомбили укрепления около Слободы. Пожалуй, рано они это сделали: тогда укреп­ления, как говорится, еще не были заселены.

— Откуда ты взял? — посмотрел Сергеев на Бойка­ча.— Зениток у них там много, огонь вели плотный.

— Зенитную артиллерию немцы подтянули недавно, раньше ее не было. Но где она там стоит? — задумался Володя.— Постараюсь разведать и сообщу вам. В отряде из нашей группы останется Иван Журавчик. Если пона­добится связь со мной, направьте его за Березину. Быть может, и Пылила к тому времени очухается.

Комбриг и комиссар проводили Бойкача по лесу. Шур­шали под ногами пожухлые листья, с лапок елей и сосен осыпалась рыжая хвоя. Комбриг шел первым. Остано­вившись возле большого серого камня на опушке, он поставил на него ногу и улыбнулся:

— Я еще до войны слышал легенду об этом камне. Одни рассказывали: запряг мужик вола на пасху и пое­хал в лес по дрова. Рубил, рубил, а вернулся к телеге и видит, что вол успел окаменеть. Другие же утверждали, будто черти несли камень в Березину, но вдруг заголосили петухи, они и не удержали тяжелую ношу. Как только петухи начинают петь, сила у чертей пропадает...