Иван Лепин - Стефан и Долбиков

Только человек, это разумное существо, вечно чем-то недоволен.

Вышла на крыльцо Ульяна — цедить козье молоко.

Стефан посмотрел в ее сторону.

— Уль, — обратился он к ней, — что про меня в деревне говорят?

Ульяна перелила молоко из кастрюльки в махотку и накрыла ее марлей. Подошла к Стефану, села рядом.

— А что, Стёж, про тебя говорить? Благодарят за помощь, услуги. Удивляются, что не пьешь — как переродился.

— И все?

— Все.

— А не попрекают, что я в колхозе не работаю?

Ульяна опустила взгляд. Вздохнула.

— Был однажды такой разговор, на бригаде. Нюська Рюмшина его затеяла. Да на нее бабы так зашикали, что она враз замолкла. Мол, Стефана о чем ни попросишь, никогда не откажет, вся мужицкая работа в Ивановке на его плечи легла. А я, Стёж, хочешь обижайся, хочешь нет, согласна с Нюськой. Живешь в колхозе, а как единоличник. Да и у кого живешь? У председательши. Выходит, с моего благословения… И стыдно мне, Стёж, по совести сказать, перед бабами, хоть они и за тебя.

— Я, Уль, почему и затеял этот разговор. Мне и самому стыдно. Так что с завтрева считай меня колхозником. — Усмехнулся. — Готовь должность.

— Спасибо, Стёж, что не осерчал на мои слова. А должность тебе такая: за старшего, куда пошлют. Завтра надо подковать лошадь, Волну, — расковалась. Сможешь? Потом проверить бороны — все ли исправны. И — чтоб не забыла — вставишь быку в ноздри кольцо — колоться, вражина, начал. Коровник надо подправить — обещают вернуть нам часть эвакуированного скота…

Ульяна говорила, загибая на руках пальцы, Стефан слушал. И было у них на душе сейчас легко и радостно, как, может, у щебетавших ласточек или у веселого скворца.

Сразу после майских праздников газеты сообщили о третьем Государственном военном займе. Для проведения разъяснительной работы в колхоз «Хлебороб» деревни Ивановка был направлен начальник станции Клинцы Долбиков. «Направлен», — это официально. На самом же деле Долбикову никуда направляться не нужно было: он с рождения жил в Ивановке, знал всех и вся, и о нем все и всё знали. Потому в райкоме решили: Долбикову работать будет легко, и общественная нагрузка никак не отразится на его служебных делах.

Вместе с уполномоченной райфинотдела Зотовой и председателем сельсовета Ховалкиной Долбикову предстояло участвовать в важной государственной кампании.

Инструктивное указание было таково: помнить, что заем — сугубо добровольное дело; размер займа должен исходить от доходов семьи; напоминать лозунг займа — внести в фонд Красной Армии трех-четырехнедельный заработок.

Долбиков со своими спутницами обходили дворы в предвечернее время, когда люди уже вернулись с колхозной работы и занимались своим хозяйством.

Начали с того конца деревни, где проживал Долбиков. Крайняя хата — Заугольниковых. Трое сирот: старшей сестре Шуре семнадцать лет, братьям-близнецам — по двенадцать.

Зашли. Поздоровались. Братья сидели за голым столом и жадно ели пареные бураки — только что вернулись из школы. Шура чинила мальчишечью рубашку. Она скомандовала братьям уйти со своими бураками за перегородку.

— Как, Шура, живете? — усаживаясь на широкую длинную лавку, участливо спросил Долбиков.

— Хорошо живем, — не задумываясь, ответила Шура, — Вот пенсию за отца нынче получили.

— Сколько?

— Семьдесят два рубля.

— О-о, нормально.

— Кстати, — вступила в разговор Зотова, — в, этом месяце районо выделяет одежду и обувь осиротевшим детям.

— Нам, может, помощи и не надо, — сказала на это Шура. — Может, есть более нуждающиеся?

Долбиков достал из кармана пиджака засаленную записную книжку. Спросил:

— Ты знаешь, Шура, зачем мы пришли?

— Знаю. Уговаривать, чтоб ребят в детдом отдала. Не уговаривайте: не отдам. Выращу одна, я ведь вполне взрослая. У меня, знаете, сколько трудодней уже? Шестьдесят семь! Это за зиму и весну, когда работы особой нету. А за лето еще поднажму. Так что прокормлю ребят, не беспокойтесь.

Зотова переглянулась с председателем сельсовета Ховалкиной, обе почувствовали неловкость. Ховалкина, сидевшая рядом с Долбиковым, шепнула ему в ухо:

— Давайте уйдем… Сироты все-таки…

— С твоей мягкостью нам план не выполнить, — ответил Долбиков и снова обратился к Шуре: — Ты слышала о новой займе?

— Слышала, как не слышать.

— Вот мы пришли подписывать.

— Тьфу, а я струсила: думала — уговаривать насчет ребят. Сколько с нас нужно?

— Дело добровольное, — сказала Зотова.