— Ну, поможешь? — с последней надеждой спросил Долбиков.
— Нет, не помогу. — Обойдя Долбикова, Ховалкина направилась к хате.
И он, все поняв, прошипел ей вслед:
— Значит, та-ак. Хорош-шо. Землю забирайте, а на пшеницу я выпущу кур, гусей, корову с теленком. Увидим, что вам после них достанется…
Ульяна чуть не плача сокрушалась:
— Что делать, Стефан, сама не, придумаю. Из района требуют: «Скорее сдавайте хлеб!» Уполномоченный за мной ходит по пятам: «Чего медлите?» А сам ведь знает, что возить зерно не на чем. Три лошади и четыре вола в хозяйстве. А телег — пять всего. Вот и выполняй план хлебопоставки.
— Да, положеньице аховое, — почесал затылок Стефан. — А район прав, что требует: идет война, армии нужны не одни пушки, но и хлеб. Придется на себе его таскать в заготзерно.
Только что поужинали, ребятня из-за стола уже выскочила, остались лишь Ульяна и Стефан.
— Слушай, Уль, — вдруг просиял Стефан, — а с чего это я взял — на себе таскать? До Клинцов два километра — уморишься. А что, если на тачках? Тачки в каждом дворе есть, по мешку всякий взрослый осилит. Я дак и три мешка довезу.
В сумерках радостно блеснули глаза Ульяны.
— А ты дело говоришь, Стёжа! Спасибо. Я сейчас же побегу по деревне и объявлю, чтобы завтра все пошли на ток с тачками.
Один из районных заготпунктов находился на станции Клинцы — почти напротив вокзала. Здание его год назад, при Курской битве, тоже было разбито, но заготовители успели стены подлатать, а крышу покрыть невесть где найденным железом.
И лишь «пустячок» отсутствовал на пункте: весы. Прошлым летом пользовались станционными весами, нынче тоже пошли на поклон к Долбикову. Он не отказал, понимая государственную важность своевременной хлебосдачи. Самой станции весы бывали нужны в месяц один-два раза.
И вдруг в разгар жатвы, когда на заготпункт приезжало в день по сто и более подвод с хлебом, явился Долбиков и заявил заведующему:
— Весами пользоваться запрещаю!
Снял с них подвесы и унес.
Ноздрачев, заведующий заготпунктом, сначала принял слова начальника станции за шутку, а когда ему доложили про подвесы, растерялся: как быть?
Подводы тем временем подъезжали и подъезжали. Вон уже хвоста у очереди не видать. Возчики стали роптать на приемщицу, а та только руками разводила: «Без подвесов весы — что телега без колес».
А тут еще показалась странная вереница людей с тачками. Было их не меньше тридцати. Впереди вез завязанные под горлышко мешки Стефан. Рубаха на нем взмокла, пот заливал единственный глаз — стояла жара. Но он не останавливался. Он подбил колхозников на два рейса, а посему надо было поторапливаться.
Увидев длинную очередь подвод, Стефан от недоумения приостановился.
— Ого! Что ж это, едри его в дышло, делается? Мы и один раз не успеем…
Вместе с братом Максимом Стефан направился к приемщице выяснить, почему такая очередь. Подошли к весам, а приемщицы нету.
— Ушла обедать, — объяснили возчики. — Долбиков, говорит, подвесы унес, чего я тут торчать буду?
Стефан подумал, что его разыгрывают. Не мог он понять своим мужицким умом, что взрослый человек способен с мальчишеской легкостью унести подвесы, приостановив тем самым прием зерна. Нет, что-то тут не так, тут дело не в мальчишеском легкомыслии.
Переглянулся с Максимом.
— Айда разберемся. — А первым возчикам сказал: — Если подвесы принесем, мы сдаем без очереди.
Уже подходя к вокзалу, они увидели Долбикова, сидевшего у окна в своем небольшом кабинетике.
— На месте, — сказал Максим. — Мне кажется, он из-за отобранной земли осерчал, вот теперь и вымещает злобу.
— Серчать можно на человека — на меня, тебя, председателя. А тут — государственные интересы. Разве можно на государство серчать?
Заметил, должно, ходоков и Долбиков. Он встал и закрыл дверь изнутри. Когда Стефан дернул ее, Долбиков уже успел вытащить ключ.
— Открой.
— Ключа нетути.
— Я слышал, ты его только что вытащил.
— Тебе показалось. Ключ у уборщицы, а она куда-то исчезла.
Ходоки подошли к окну.
— Подвесы ты забрал?
— Я.
— Зачем?
— Позвольте уж мне распоряжаться имуществом станции.
— Но ведь люди хлеб привезли! Мы — аж на тачках. Что, прикажешь назад мешки тащить?
— Как хотите.
— Верни подвесы. Не столько у людей сил, чтобы их попусту тратить. Прошу тебя и умоляю. Помнишь, весной, когда ты сватал меня огород вспахать, говорил: «Может, и я чем полезен буду». Вот такой случай подоспел. Сделай пользу мне и народу — верни подвесы. И Ульяна тебе спасибо скажет… Она с ума сойдет, если мы вернемся ни с чем.
Читать дальше