Лев Правдин - Ответственность

Какой-то прохожий поспешно сошел с ее дороги, она, не заметив его, прошла мимо и поднялась на веранду.

— Не вижу ничего хорошего, — проговорил Сеня, подвигая ей стул.

Ударяя по спинке стула ладонью, Таисия Никитична проговорила:

— Он должен понять, что у человека есть душа! — И села за стол торжественно, как судья, только что подписавший суровый приговор.

«Старые раны, — подумал Сеня. — А при чем тут душа и при чем я?»

— Может быть, объяснишь? — спросил он. — Раньше ты мне рассказывала о нем одно только хорошее. И, помнится, писала что-то насчет авторитетов и даже идеалов.

Подплыла официантка, оскорбленная и снисходительная, будто ее только сейчас сняли с директорского поста и бросили на низовую работу.

— Еще ничего не готово, только яичница и кофе, — объявила она.

— Скажите, пусть сделают омлет с ветчиной, — приказала Таисия Никитична. — И кофе чтобы крепкий был, настоящий, а не как в прошлый раз.

— Пожалуйста… — слегка опешила официантка, но, очевидно, вспомнив «прошлый раз», взяла себя в руки. Удаляясь, все же прошипела: — Подумаешь-ш-ш-шь.

Сеня засмеялся:

— Вот тебе пример, во что превращается человек, не признающий авторитетов. Ты так мне писала.

— Да, — согласилась Таисия Никитична. — Но мы говорим о Бакшине и не будем отвлекаться. Он именно такой человек, о каком я тебе писала и говорила. Он — преданный до конца своему делу. Высокой чести человек. Он и от всех требует дела, и только дела.

— Понимаю. А человек хочет жить как человек, а не только выполнять какие-то функции. Ты когда-то поспорила с ним на эту тему. Но ведь тогда была война, может быть, он сейчас переменился?

— Такие не меняются. Он, я думаю, и до войны таким же был.

— Ты хочешь, чтобы я доказал ему то, чего ты не могла доказать?

— Это уже сделало время. Тебе осталось просто напомнить ему об этом, чтобы добиться своего. И я уверена, что тебя многие поддержат.

Появился омлет, приготовленный по всем правилам, и разговор на время прекратился. Когда тарелки опустели, Таисия Никитична сказала:

— Обязательно пригласи его к нам.

— Удобно ли? Подумают, что я его задабриваю.

— Про Бакшина такого не подумают.

— Разве что когда все кончится. Перед самым его отъездом.

— Во всяком случае, он — гость, а мы — хозяева.

Появился кофейник и чашки. Официантка, разглядывая верхушки тополей, снисходительно сообщила:

— Есть горячие пирожки…

— Отлично, — жизнерадостно сказал Сеня. — Тебе сколько, мама?

Оторвавшись от тополей, официантка не без удивления посмотрела на Таисию Никитичну, слишком, по ее мнению, молодую для такого великовозрастного сына.

С пирожком в одной руке и чашкой в другой Сеня сказал:

— А теперь самое главное…

— Что, еще новость?

— Нет. Вернее, да. Еще одна старая рана. — Он поставил чашку и пальцами коснулся того места, где, по его мнению, открылась у него в груди эта рана. — Завтра приезжает Ася.

Увидав, что Таисия Никитична тоже прижала ладонь к сердцу, он уточнил:

— Или послезавтра.

— Она сама написала тебе об этом?

— Я написал ей.

— Когда? А я и не знала.

Но узнав, что и сын только сегодня послал телеграмму, она покачала головой.

— Ты думаешь, этого достаточно через десять-то лет? Я бы, наверное, еще подумала.

Таисия Никитична знала о непоколебимом Асином решении быть всегда похожей на нее самою — для этого Ася стала хирургом и парашютисткой. И Таисия Никитична, как и все Сенины друзья, ждала, когда же наконец Ася и Сеня будут вместе. И все осуждали Сенину медлительность, — ведь ему двадцать шестой год. Чего он ждет?

Все это так, но Таисии Никитичне все равно показалось это сообщение самым потрясающим из всех сегодняшних новостей. У нее слегка заныло сердце, но она заставила себя улыбнуться:

— Вот и хорошо. Вот и отлично, как бы сказал наш папа.

И замолчала. Да, он так говорил, но только в том случае, когда он хотел, чтобы было отлично. Когда на самом деле не было очень уж отлично. Увидав удивленные и встревоженные глаза сына, она похлопала его по руке и строго, как бы приказывая сама себе, проговорила:

— Мы сделаем так, чтобы все было отлично.

Дежурство выдалось легкое, и Ася отлично выспалась. Проснулась она, когда уборщицы в коридоре начали греметь ведрами. В дежурку заглянула старшая медсестра Ваулина — Асина соседка по квартире.

— Проснулись, доктор? — Поджимая толстые добрые губы, она сообщила: — Дмитрий Дмитриевич звонил. Только я успела прийти, как тут и звонок.