Георгий Шилин - Прокаженные

И вот, в последних числах августа, желанный день наступил.

И на больном и на здоровом дворах всюду были развешаны разноцветные, склеенные из бумаги фонарики. Длинная их цепь тянулась со здорового двора на больной, как бы символизируя их соединение. Кругом полоскались разноцветные флажки, красные полотнища.

Уже в начале дня выяснилась программа вечера. Силами любителей, частью с больного, частью со здорового дворов, ставился одноактный веселый водевиль. Репетировали этот водевиль недели две.

Во второй части вечера "оркестр народных инструментов", состоящий из трех гитар, четырех балалаек и двух мандолин, под управлением страстного мандолиниста Ромки Козлова — недавно поступившего в лепрозорий парня лет двадцати трех — и при аккомпанементе Пети Калашникова, должен был исполнить ряд вещей, намеченных заранее.

В заключение для всех собравшихся устраивался ужин. Специально для этой цели был оборудован большой и вместительный сарай на здоровом дворе, где обычно стояли экипажи, валялся разный хлам. Сарай преобразился — украшенный зеленью, цветами, он выглядел чрезвычайно уютно и привлекательно.

Сейчас же после обеда в сарай принесены были столы, скамейки, стулья, белоснежные скатерти, комнатные цветы. Меню, тщательно составленное самим Сергеем Павловичем при помощи повара Каблукова, предусматривало целый ряд весьма вкусных блюд. При этом все рассчитывалось так, чтобы люди ели "сколько пожелает душа". Одним словом, Сергей Павлович не пожалел для празднества ни сил, ни средств. В последнюю минуту он распорядился даже отпустить к ужину по бокалу красного сладкого вина. Приказ хранился в тайне, так как вино должно было послужить неожиданным сюрпризом при поздравлении новобрачных.

Примерно за неделю до наступления этого высокоторжественного дня Сергей Павлович послал специальное приглашение Семену Андреевичу — прибыть "вместе с супругой" на праздник и получил немедленный ответ: Семен Андреевич обещал обязательно приехать. И действительно, часа в три, когда весь здоровый двор заканчивал подготовительные хлопоты и валился с ног от усталости, в ворота въехала линейка. На ней сидели Семен Андреевич и Лиля.

Зрелище, представшее их глазам, очень понравилось «шефу». Он вообще был растроган самой идеей празднества.

Лиля тотчас же побежала на больной двор повидать Катю. На этот раз встреча была дружественной, радостной — Катя давно уже успокоилась и торопливо расспрашивала о всех подробностях Феденькиной жизни, ни разу, к удивлению Лили, не намекнув о своем желании повидать ребеночка. Из этого Лиля сделала вывод, что Катя окончательно примирилась со своим положением.

Когда Лиля собралась уходить, Катя, слегка задержав ее, вдруг заволновалась и, точно стесняясь чего-то, проговорила, страшно торопясь:

- Вы меня простите, ради бога… И не сердитесь за это. Но как бы это сказать вам, моя хорошая, моя дорогая… Вот и не знаю, как сказать, — задумалась она. — Меня эта мысль начала волновать только недавно… Ну, вот, предположим на одну только минуточку, ведь это может случиться, правда?..

Как будет, если я вдруг поправлюсь… выздоровлю? Вы мне отдадите Феденьку? — И заметив, как Лиля смутилась, ухватила ее за руку. — Нет, нет, не волнуйтесь, не отчаивайтесь. Это я так спросила. Я ведь не выздоровлю, хотя и начала усердно лечиться… Нет, нет, даже не думайте об этом… Не поправлюсь я, не поправлюсь… Сегодня вечером праздник, — улыбнулась она. — Вы будете в клубе? Я тоже буду. Как я рада, что вы приехали… Главное, вот о чем, едва не забыла, — она покраснела и потупилась. — Главное, передайте вашему супругу, что я на него не сержусь, совсем… И даже благодарна ему, пусть и он на меня не сердится… Ведь он на меня не сердится, правда?

- Да за что же? — улыбнулась Лиля.

- Вот и чудно, — обрадовалась Катя, — а я думала — он ненавидит меня…

Едва только наступил вечер, как весь лепрозорий засветился множеством разноцветных, веселых огоньков, казавшихся чрезвычайно красивыми на темно-бархатном фоне степи и неба. Зажглись фонари, вспыхнули гирлянды фонариков. Оживление всюду было необычайное. По-праздничному одетая молодежь обоих дворов суетилась около клуба, с нетерпением поджидая начала.

Празднество всколыхнуло больных необычайно: в клуб явились все "стоящие на ногах". Явились даже те, кто никогда не приходил туда, считая редкие спектакли, устраивавшиеся в клубе, за "пустую забаву". Пришла и Феклушка, много лет не уходившая дальше своей скамеечки, тяжело опираясь на палку, в своей нарядной длинной юбке, которой насчитывалось лет тридцать и в которой выходила она когда-то на дорогу встречать дочь, забывшую ее окончательно.