— Там! — послышался уверенный голос Пономарева. — Лева, ты слеп! И вокзал есть. Вот он — сия хибара. Только туда не стоит и заходить, там, вероятно, и присесть не на чем. А до утра еще ой-е-ей!..
— За мной! — скомандовал вдруг Валентин.
— Куда? — сердито спросил Шатохин.
— На кудыкину гору! — с раздражением отозвался Пономарев. — И, чуть помедлив, снизошел: — В гарнизон, куда же еще.
— Да ты откуда знаешь, в какую сторону?
— Говорю, значит — знаю. О таких вещах надо заранее думать! На извозчика надеяться нечего. — И он, обозвав нас Митрофанами, пояснил, будто бы догадался расспросить еще у того приезжего «купца», где находится «забытый богом и людьми» военный городок.
Хотелось нам того или не хотелось, он сразу стал хозяином положения. Мы волей-неволей двинулись вслед за ним.
А что оставалось делать? Не очень-то приятно стоять на леденящем ветру в одной шинельке и легких ботиночках. Тоже — нарядились, будто не знали куда едем! Старший лейтенант Шкатов, провожая, советовал обуть сапоги. Где там! В курсантские годы нам до того надоели кирзачи, что о них и вспоминать противно. Мы лишь беззаботно посмеялись: дрожи, но форс держи. А теперь и вправду дрожим.
— Ничего, хлопцы, тут недалеко! — бодренько покрикивал Валентин. — Не отставать!.. Не растягиваться! Вперед, гвардия!
Ему удалось расшевелить нас, но ненадолго. Поначалу, подзадоривая друг друга, мы, не на шутку перезябшие, рванули наперегонки, однако вскоре выдохлись и зашагали медленнее. Мутное окно станционного домика и красный глаз светофора давно скрылись из виду, а мы еще никуда не пришли. Вокруг властвовала беспросветная темень. Ни огонька, ни звездочки в небе, и дикая тишина.
В душу невольно закрадывалось сомнение: туда ли бредем? Наше доверие к Пономареву постепенно меркло. Он, должно быть, почувствовал это, остановился и, словно поддразнивая нас, плачущим голосом сказал:
— Ух ты, чижало! Придется малость передохнуть, а то сердчишко вот-вот выскочит. В прямом и в переносном…
Лица Валентина мы не видели, а он в этот момент, судя по всему, ехидно улыбался. «Мне все нипочем, не хнычьте и вы!» — так можно было расценить его поведение. Силен, бродяга! Тут рта раскрывать не хочется — от ветра захлебнешься, а ему, зубоскалу, хоть бы что.
— Признайся лучше, что не знаешь, куда идти, — зло огрызнулся Зубарев. Ему было еще тяжелее, чем нам: помимо чемодана он нес свой баян.
— Ты зато знаешь, — процедил Пономарев.
— Да уж как-нибудь, — глухо обронил Николай и, упрямо нагнув голову, зашагал куда-то вправо. Он не позвал нас за собой, даже не оглянулся, и мы нерешительно топтались на месте. Остановить его или догонять?
— Еще один Сусанин! — в сердцах пробормотал Шатохин, глядя в ту сторону, куда удалялся Зубарев. И вдруг обрадованно закричал: — Смотрите, огонь!
Действительно, там виднелось какое-то тусклое желтое пятно. Оно то меркло, затушеванное метелью, то обозначалось более отчетливо. Сомнений не оставалось: там расплывчато, еле различимо светилось окно. Сразу повеселев, мы чуть ли не бегом устремились в том направлении.
Идти было нелегко. Дорога забирала в гору, на ней то и дело попадались выбоины и невидимые в темноте камни. Неожиданно Валентин громко охнул, потерял равновесие и с глухим мычанием осел наземь.
— Что с тобой? — испугался я. — Что случилось?
— А, ч-черт, нога! — зашипел он сквозь сжатые зубы. — Ногу подвернул!
Ему, видимо, было очень больно, а я не знал, чем помочь. Растерялся.
Нас догнал шедший сзади Шатохин. Он тоже склонился, сочувственно спросил:
— Как же это ты, а? Идти сможешь? Или, может, у тебя перелом? Покажи, где болит?
Валентин попытался встать, но снова ойкнул и жалобным голосом пробормотал:
— Не наступить… Надо нее…
Шатохин взял у него чемодан, крикнул в пространство:
— Э-эй, Коля, подожди-и! Беда-а!..
Зубарев не остановился. Наверно, не услышал, и звать его было бессмысленно. Я подошел к Пономареву, присел, подставил ему плечо. Он обнял меня за шею, и мы, спотыкаясь, побрели дальше. Не ходьба — мука, того и гляди, оба растянемся.
Вряд ли я один довел бы его до места. Хорошо, Зубарев все же догадался подождать нас. Он повесил футляр с баяном Леве за спину, и мы вдвоем с ним подхватили Валентина. Необходимость заботиться о пострадавшем товарище словно прибавила нам сил. А еще было досадно: не смогли добраться до части без ЧП! Офицеры, называется, военные летчики!..
Заметенная снегом дорога, огибая пологую сопку, привела к невысокому кирпичному домику. Слева стояла арка с массивными металлическими воротами и решетчатой калиткой. Это был контрольно-пропускной пункт, какие обычно находятся при въезде на территорию любого военного городка. Нас еще при подходе осветили прожектором, и властный оклик часового показался радостным приветствием.
Читать дальше