Геннадий Падерин: Таштагольская история

Мелькают спицы, крутятся колеса — днем и ночью, не зная передышки, с противоречащей законам природы неутомимостью вечного двигателя. И это как пульс шахты, как зримое проявление той жизни, которая ни на один час не замирает в земных глубинах.

Всякий раз, приезжая в Таштагол, Дубынин просит администратора гостиницы поселить его в комнате, из окна которой видна была бы шахта. И каждое утро, еще не умывшись, он спешит к окну, чтобы бросить короткий взгляд на верхнюю площадку копра.

Вообще-то говоря, ему и без того прекрасно известно, что шахта живет, дышит — не может не дышать! — однако лишь увидев мелькающие спицы, он обретает душевное равновесие. Такое стало потребностью, непроизвольным, подсознательным ритуалом.

В это утро он подошел к окну с особым чувством. Сегодня будет решаться судьба новой технологии, и еще никто не знает, станут ли в привычном ритме крутиться колеса к концу дня. Больно уж смелый они задумали эксперимент, можно даже сказать — дерзкий. Во всяком случае — небывалый: в истории горных работ ничего похожего не зафиксировано.

Нет, за один день, естественно, ничего не решится, для проведения эксперимента шахта отдана им во власть на целый месяц — с первого по тридцатое апреля, — но уже сегодня с достаточной отчетливостью выявится, оправданной ли была их дерзость, не чересчур ли много на себя взяли.

И то сказать: если до этого выполнение плана добычи руды по шахте — суточного, месячного, квартального, годового — обеспечивалось двадцатью (двадцатью!) блоками, то на апрель решено оставить один (один!), закрыв остальные девятнадцать. И этот один, опираясь на новую технологию, должен обеспечить программу всей шахты. То есть выдать в двадцать раз больше руды, чем добывалось в нем, в этом блоке, до этого.

Закрыты девятнадцать блоков, ушли из них горняки — кого перевели на этот месяц в строительные бригады, кому предоставили отпуска, — даже здесь, в оставшемся блоке, новая технология тоже «предоставила отпуска» большой группе горняков: коренной пересмотр одной из главных операций позволяет высвободить 108 человек.

Мелькают спицы, крутятся колеса, челночит послушный их воле скип: вниз-вверх, вдох-выдох. Спокойное, выверенное годами дыхание. Дыхание, обеспеченное круглосуточной вахтой двадцати блоков. С сегодняшнего дня остается один. А что, если?..

Это «А что, если…» — первая реакция на их предложение поставить эксперимент. Естественно, они подкрепили свое предложение соответствующими расчетами, и все же им задали вопрос: понимают ли, что в случае провала посадят на голодный паек кузнецкие домны?

Собственно говоря, вопрос этот не был для них неожиданностью: сами сто раз задавали его себе. И пришли к сегодняшнему апрелю, все на десять рядов опробовав и проверив. Конечно, на время проверки они не закрывали, как намеревались поступить теперь, большей части блоков — проверка велась в обычной для шахты рабочей обстановке, но все делалось с максимальным приближением к условиям сегодняшнего эксперимента. Только одно дело — опробование и проверка вчерне, для себя, и совсем другое, когда начинаются решающие испытания в присутствии строгой экзаменационной комиссии.

Правда, официально никто этих людей комиссией не именует, но…

Подумав об этом, он невольно вспомнил, как несколько дней назад ему в институт позвонил из Новокузнецка Коваленко. В общем-то, они перезванивались едва ли не каждый день: Виктор Андреевич — главный инженер горнорудного управления, в ведении которого и Таштагол и все другие рудники Горной Шории. Поговорить у них всегда есть о чем. Но на этот раз Коваленко звонил не как должностное лицо, а как один из создателей новой технологии, один из соавторов Дубынина.

— Разрешили, — сказал он будничным тоном, забыв поздороваться.

Дубынин в тон ему по-будничному же спросил:

— На месяц?

— На месяц, как мы и просили. С первого апреля.

— А что сказали?

— Они верят в нас.

— Если можно, подробности, Виктор Андреевич?

— А какие подробности? Никаких подробностей.

Но подробности, оказалось, все же были. Давая разрешение перевести на месяц в порядке эксперимента Таштагольскую шахту на работу по новой технологии, Министерство черной металлургии СССР оговорило: эксперимент должен проводиться в присутствии директоров или главных инженеров сибирских, уральских, среднеазиатских рудников. Естественно, они съедутся не на весь месяц, но с неделю пробудут.