Марк Гроссман - Камень-обманка

Здесь их навестил командарм-5 Михаил Николаевич Тухачевский. С ним пришел начдив-27 Александр Васильевич Павлов.

Расспросив Степана о его людях и вооружении, Тухачевский велел при первой же возможности связаться с Нейманом и получить все необходимое для боя.

Степан полюбопытствовал, кто такой Нейман. Тухачевский сказал, что это командир 1-й бригады и герой Златоуста. Теперь ему поручили руководство ударной группой из восьми полков, в которую входит и рабочий отряд.

Следующей ночью, оставив своих людей на попечение комбата в тельняшке, Вараксин отправился искать Неймана.

Степан уже знал, что комбриг-1 Константин Августович Нейман и его штаб занимают дом № 26 по Екатеринбургской улице Челябинска. Слесарь весьма быстро нашел приземистое каменное строение, в котором помещался штабриг.

Несмотря на глубокую ночь, в доме было людно, по коридору то и дело сновали возбужденные командиры и вестовые.

Узнав у одного из штабистов, где помещается Нейман, Степан толкнул дверь и лицом к лицу столкнулся с молоденьким красивым парнем. Больше в комнате никого не было. Решив, что это ординарец или писарь, Вараксин обескураженно пожал плечами и, пропустив молодого человека в коридор, вышел вслед за ним.

Через несколько минут он уже сидел в небольшой тесной комнатке, заваленной картами и оружием, и требовал у интенданта винтовки, гранаты, обмундирование и провиант.

Измученный бессонницей и напряжением боев, штабист не обещал многого. Он ссылался на то, что надо вооружить несколько тысяч рабочих, но, в конце концов, выписал Вараксину все, что следовало.

Теперь, трясясь на Каине по жесткой, выбитой дороге, Степан вспомнил свою оплошку и усмехнулся: молоденький парень, встреченный им когда-то на Екатеринбургской, 26, и был Нейман.

В штаб дивизии Вараксин прискакал ранним утром. Начдив Ян Петрович Гайлит, окончив деловые разговоры, спросил:

— Как Нейман? Понравился?

— Буржуазная свора кровожадных шакалов имеет в лице товарища Неймана своего неистребимого врага, — с некоторой даже торжественностью отозвался Степан. — Командир, выходящий из ряда обыкновенных, думаю.

Наскоро закусывая кашей, предложенной Гайлитом, Вараксин полюбопытствовал:

— Сколько ему, Нейману, лет-то?

Гайлит пошевелил губами, вероятно, подсчитывая, сказал:

— Двадцать три, а может и двадцать четыре.

— Ишь ты, — удивился Вараксин. — Это значит, в Челябе ему всего двадцать два было.

Гайлит усмехнулся.

— А тебе сколько же?

— Мне — столько ж, — пожал плечами Степан, — так ведь я вон чем командую… — и огорченно похлопал по планшету.

Простившись с начдивом-26 и доложив комкору, что его приказ выполнен, Вараксин отправился в конные полки Экспедиционного. Почти не отдыхая, уралец собирал в частях все, что, по его понятиям, составляло историю армии и корпуса. Он без всякой пощады оголял штабные архивы, заставлял фронтовиков писать воспоминания, а кое-что заносил в тетрадку сам. И получалось так, конечно, что чаще всего он бывал в знаменитых полках и отрядах. Вскоре Степан хорошо знал штабс-капитана старой армии — коммуниста Петра Ефимовича Щетинкина. Октябрь семнадцатого года офицер 59-го Сибирского полка Щетинкин встретил на красной стороне и с тех пор не покидал строя. Теперь он с великой смелостью и умом управлял партизанским отрядом.

Близко узнал Вараксин и командира 35-го кавалерийского полка Константина Рокоссовского, конников которого посылали обычно в самые горячие места боя.

Обе части воевали нередко вместе, помогая друг другу оружием и маневром.

У Щетинкина было немного удлиненное лицо, густые брови над прищуренными глазами, тонкие усы.

Он начал войну с белыми в конце восемнадцатого года, собрав под свою руку всего восемьдесят партизан. Уже через год его отряд стал по существу партизанской армией.

Командиру 35-го кавполка Рокоссовскому было, вероятно, как и Степану, лет двадцать пять. Его отличали крупные черты лица, твердый, пожалуй, суровый взгляд, усиленный круто изломанными бровями.

Именно Рокоссовский и Щетинкин наносили самые болезненные удары Унгерну.

Еще задолго до боев с Азиатской конной дивизией барона 35-й кавалерийский полк 35-й стрелковой дивизии, которым командовал Рокоссовский, вышел на советско-монгольскую границу, в район станицы Желтуринской.

Командование 5-й армии знало, разумеется, что Унгерн стягивает в кулак разрозненные, растрепанные на разных участках фронта и в партизанской войне белые отряды. 35-му полку надлежало охранять участок границы от возможных нападений с юга и закрыть ее на крепкий замок.