Римма Коваленко - Конвейер

— Как доехали?

Багдасарян поблагодарил. Тогда представитель достал лист папиросной бумаги с третьим или четвертым экземпляром машинописного текста и, вглядываясь в плохо разборчивые буквы, стал зачитывать программу их пребывания на заводе.

— Еще мы планируем встречу с директором завода, — представитель вел себя официально и всех настроил на этот лад, — но так как договоренность пока лишь в общих чертах, то дату встречи сообщим дополнительно.

— А будет лично у меня возможность поговорить с рабочими вашего цеха? — спросила Татьяна Сергеевна.

Представитель хотел что-то ответить, но Багдасарян опередил его:

— Будет, Татьяна Сергеевна, все будет.

— Мы привезли к молодежи вашего цеха обращение от рабочих нашего конвейера, — сказал Колпачок. — Там есть предложения по поводу соревнования. Надо, чтобы программой было предусмотрено обсуждение этого обращения с комсомольцами.

Колпачок сидел преисполненный достоинства, глядя прямо перед собой, отпивая минеральную воду маленькими глотками из бокала на высокой ножке. Папка из прозрачного пластика с текстом обращения лежала перед ним.

— Это? — спросил представитель, показав на папку.

— Да, — все так же, не забывая о своем дипломатическом достоинстве, кивнул Колпачок.

— Тогда я возьму ее с собой, — сказал представитель, — для предварительного ознакомления.

Колпачок взглянул на Марину, та кивнула: можно.

Вот так они, уважая и себя и представителя завода, встретились. С ребят что взять? Им такой приезд в диковинку. Багдасарян, руководитель делегации, был озабочен главным образом тем, чтобы предстать на этой встрече интеллигентным, обаятельным технологом с дружественного предприятия. А Татьяна Сергеевна оплошала. И в тот, первый день, и потом. Три дня ходила, как овца, по цехам и лабораториям, глядела на новые станки, выслушивала рассказы о завтрашнем дне завода, даже на соревнованиях по волейболу присутствовала. Сидела в спортивном зале на почетном месте, в то время как половина болельщиков подпирала стены, и глядела, как туда-сюда летает мячик. Спросила вечером Марину:

— Тебе не кажется, что мы тут просто бездельничаем?

— Ну, зачем вы так? — расстроилась Марина. — Нам почет оказывают, уважение. Мы же делегация.

Вот встретимся с директором завода и выскажем ему все.

За день до конца командировки оказалось, что директор принять их не сможет, уехал.

— Я тоже уезжаю, — сказала Татьяна Сергеевна Багдасаряну. — Командировочные верну в бухгалтерию. За все дни. А вы тут можете доигрывать эту программу до конца. Жать на прощание руки, снимать шляпы и раскланиваться.

Багдасарян перепугался. Через полчаса в номере у Татьяны Сергеевны появился представитель завода, официальный вид с него слетел, глаза глядели заискивающе.

Ей не было жалко его. Что он может ответить? Обвел их всех вокруг пальца, — программа, программа. Экскурсии по заводу, концерты, спортивные соревнования. Да что же это такое? Нет, не перепутали их здесь, на заводе, с какой-то другой делегацией. Специально нагрузили программой, чтобы не вздохнуть, чтобы секунды свободной не было. И представитель ловкий, хорошо знает свое дело.

— Татьяна Сергеевна, — взмолился он, — если у вас есть вопросы, пожелания, я к вашим услугам.

— С одним вопросом мы к вам приехали. Если знаете на него ответ, что ж так долго молчали? Электролиты почему задерживаете?

— Это сложный вопрос, — представитель достал блокнот, собрался дать ей полный отчет по этому вопросу.

Татьяна Сергеевна остановила его:

— Только, пожалуйста, не начинайте с того, каким был ваш цех и каким стал. И о перспективах не надо.

— Тогда я вам отвечу очень коротко, — лицо представителя стало печальным, — фольга! Наш поставщик доставляет ее с перебоями. Вы представить не можете наших трудностей.

— А мне не надо представлять, — прервала его Татьяна Сергеевна. — Я сюда приехала, чтобы разобраться, чтобы увидеть ваши пробелы своими глазами. А вы мне волейбол показали. Да еще ваш цех проиграл. Смотреть не на что было.

Тогда он обиделся:

— Безобразие! — Печальное секунду назад лицо стало возмущенным. — Кто вы, собственно, такая, чтобы так оскорблять? Ваш руководитель программой доволен. И у молодежи нет претензий.

— У молодежи есть претензии. Мы их просто слишком вежливыми воспитали, вот им и неудобно было ломать ваш этикет, — она и лицом ему показала: поспокойней со мной. — Они думали, что так надо. А я — старая ворона, я знаю: так не надо. Вот и передайте своему директору, когда он вернется, что рабочие приезжали по делу, а не культурно отдохнуть.