Даниил Краминов - Сумерки в полдень

Советник подумал немного, потом утвердительно наклонил седеющую голову.

— Ну что ж, это, пожалуй, подойдет. Можно сказать, что некий посланец Круппа в разговоре с иностранными деловыми партнерами обещал поставлять аккумуляторы английского производства. До остального Фокс сам докопается.

Антону не повезло: Фокса, как ответили на его телефонный звонок в редакцию еженедельника, ожидали в Лондоне лишь вечером. Пришлось вернуться к старым докладам, за чтением которых часа два спустя его застал Грач. В черном пальто, черной шляпе и в перчатках Грач зашел в их комнату перед отъездом из полпредства. Не глядя на Антона, он сказал, что Андрей Петрович, находящийся где-то в городе, позвонил и распорядился, чтобы кто-нибудь встретил гостей, приглашенных на ланч, а поскольку никого из дипломатов в полпредстве нет, этим придется заняться Карзанову. Антон поднялся и спросил, что входит в его обязанности.

— Будьте в вестибюле без четверти час, — сухо пояснил Грач. — Встречайте гостей, помогите им раздеться и проведите в зал. Водка, виски, коньяк будут стоять на столике у двери. Угощайте гостей, но не уговаривайте — это не в обычае англичан.

Грач взялся было за поля жесткой шляпы, намереваясь по привычке приподнять ее, как делал обычно, прощаясь, но не приподнял, а только поправил, и вышел, оставив Антона горестно размышлять о своей неполноценности: пока Сомов, Звонченков, Ракитинский, Ковтун и Горемыкин выполняют поручения советника, он, Антон, будет прислуживать гостям. Двинский, несомненно, нашел бы для него более достойное занятие.

Обиженный и немного угнетенный, Антон вышел в вестибюль и сел на стул рядом с Краюхиным. Занятый телефонным разговором, тот повелительно указал ему глазами на входную дверь: звонок дребезжал тихо, но настойчиво. Антон пошел открывать дверь, раздраженно подумав, что из дипломата его превращают в помощника дуркипера — привратника. Перед дверью стоял Барнетт.

— Смею войти? — спросил он, приподнимая шляпу. Переступив порог, Барнетт остановился в изумлении. — Мистер Карзанов! — воскликнул он. — Вы уже здесь и встречаете меня… Это очень любезно с вашей стороны.

Хотя Антон не знал, кто приглашен на ланч, он, дружелюбно улыбаясь, сказал, что ждал мистера Барнетта и рад встретить его на этом кусочке советской земли в Лондоне. Он помог ему раздеться и повел через сумрачный холл в просторный и, светлый зал с окнами и верандой, выходящими в сад. По дороге он признался, что с удовольствием вспоминает вечер, проведенный с мистером Барнеттом в «Гранд-отеле» в Берхтесгадене, а также интересные разговоры в поезде по пути из Берлина в Мюнхен и обратно.

— А я ведь еще раз побывал в Германии, — похвастался Барнетт.

— Знаю, — отозвался Антон, подводя гостя к столику у двери, где на большом подносе стояли бутылки, матово поблескивало запотевшее серебряное ведерко со льдом, рядом стоял сифон с содовой водой. Налив водки — англичане предпочитают ее — и подав рюмку Барнетту, Антон сказал: — Я читал ваши статьи из Годесберга. Вы не изменили своих взглядов даже после разрыва переговоров.

— Нет, не изменил, — охотно и с вызовом подтвердил Барнетт. — Почему я должен менять свои взгляды?

— Обстановка меняется, меняется и политика.

— Нынешнее правительство не способно изменить свою политику.

Антон взглянул на англичанина, пившего водку маленькими глотками, с недоверием.

— Извините, — сказал он, поднося гостю тарелку с бутербродами, — но у меня создалось впечатление, что в последние день-два произошел серьезный поворот.

— Серьезный поворот? — Барнетт удивленно поднял брови. — В какую же сторону?

— От умиротворения к сопротивлению.

Барнетт отхлебнул глоток водки и провел языком по губам.

— От умиротворения к сопротивлению? — переспросил он, усмехаясь. — И кто же, по-вашему, намерен сопротивляться?

— Как кто? — удивился Антон. — Все! И чехи, и мы, и французы, и вы.

— Не знаю, как там чехи или вы и французы, а наше правительство искало и будет искать возможности договориться с Гитлером.

— Но теперь это исключено!

— Вы недооцениваете упрямства и хитрости мистера Чемберлена, — проворчал Барнетт и, опорожнив рюмку, поставил ее на поднос.

Антон тут же наполнил ее. Увидев в открытую дверь, что Краюхин впускает нового посетителя, Антон поспешил в вестибюль навстречу немолодому, плотному человеку в просторном сером пальто. Гость был без зонтика и шляпы, в его густых, тронутых сединой волосах поблескивали капельки дождя. Большеголовый, крупнолицый, носатый, с умными, веселыми глазами, он производил впечатление сильного добряка, которому по сердцу все — и моросивший на улице дождь, и просторный вестибюль, и встречавшие его люди. Он широко улыбнулся, подавая Антону руку.