Array Журнал «Полдень XXI век» - Полдень XXI век 2003 №5-6

1. ТРУБА ЗОВЕТ!

…Те из авторов, которые работают на невзыскательную публику, — самоотверженные люди. Настоящие герои. Они жертвуют собой ради естественных нужд общества. При чем здесь деньги! Они альтруисты, несмотря на свои тиражи и гонорары. Им, как никому другому, известно, что деньги — не главное. Всякие там эгоисты, именующие себя творцами, пишут, мечтая войти в вечность, а эти отчаянные скромняги отказались от жизни после смерти. Они обслуживают нас, современников, и с чистой душой бесследно исчезнут — вместе с нами… Красивая сказка.

На самом деле все не так. Автоматизированные кухни выпекают сериал за сериалом, прикармливая массового читателя. Закаленные в боях авторы огнем и мечом, плазмой и бластером пробиваются к кормушкам. Это война. Рафинированная гладкопись захватила книготорговые точки, выставив в караулы клонированных Рыцарей Света. Стаи разнообразных Повелителей Тьмы, закрыв плащами солнце, жрут беззащитные души. Агрессивное косноязычие сжигает города, глянцевые крепкотелые персонажи пируют на пепелищах. Сорви с книги крышечку. Газированный сюжет, как джин-тоник, польется в разинутый рот… и как же хорошо, что все это — тоже лишь морок!

Да, война с серостью важна. Но не настолько, чтобы сходить с ума от звуков трубы, зовущей на бой. Пока есть шалопаи, которые думают о вечном и желают странного, литература будет жива и здорова.

Надеюсь, вы поняли, что предыдущий абзац, в отличие от прочих, написан серьезно.

2. ТРУБАЧ СПОТКНУЛСЯ И ПРОГЛОТИЛ МУНДШТУК

…В этом журнале нет нравоучений, наставлений и морали. Здесь вас не собираются делать лучше, добрее, чище, не рассуждают долго и нудно о смысле жизни. Так что опасаться нечего. Конечно, отобранные для вас произведения не сравнятся с «типичными образчиками» в разудалой глупости, зато написаны они лучше. Они написаны по-русски, а это нынче дорогого стоит (речь вовсе не о цене на журнал). Мало того, приключения у нас тоже есть. Поединки, стрельба, расследования, увлекательная беготня по пересеченной местности. Трагическая любовь, счастливая ненависть — все, что нужно увязшему в житейском болоте читателю. Но есть и кое-что новое…

Вот бесстрашный атеист Бачило, невзирая на лица (и рога), описывает вполне симпатичный Ад для сексуально озабоченных невротиков. Вот заслуженная Нина Катерли помогает нам подглядывать за молодым Вертером, которому приспичило по-большому. Вот Романецкий с языческой прямотой утверждает, что с похмелья даже маг не обуздает женскую похоть… Короче, вам нужен юмор? Их есть у нас! На любой вкус и запах! И над смелым заявлением «И ВРЯД ЛИ ВЫ СМОЖЕТЕ МНЕ ВОЗРАЗИТЬ» (из статьи и кинофантастике) автор этих строк намерен смеяться вплоть до следующего номера…

«Полдень», заряженный на новизну и непохожесть, сделал шаг в верном направлении и теперь ему, как и всякой материализовавшейся мысли, нужно одно — признание. То есть Покупатель. То есть Вы.

Утром стоило немалого труда вспомнить свое имя. Но все же он вспоминал. Это было симптомом. Не хорошим и не плохим, а просто симптомом. Как свет за окном был симптомом утра. Утро, похожее на вчерашнее: день, не похожий на утро. Вечером, если выйти к реке, можно увидеть полоску оранжевого заката. В его лучах волны, что барахтаются у берега, кажутся медными. В рыжих бликах мерещатся чьи-то лица. Можно принести сачок и ловить их. Порой удается поймать. Бледный комок слизи пролежит на камнях до утра и высохнет. А сачок придется долго мыть под краном.

Прежде ЗАГРЕЙ любил заниматься ловлей, а теперь редко спускался к реке. И еще, он давно не вставал с рассветом. Просыпался, когда уже было светло, и день, разрезанный на шесть неравных долей стальным переплетом огромного окна, стекал к полудню. Окно слегка накренилось вовне, и потому открывалась только одна крайняя рама-дверь, через которую ЗАГРЕЙ выходил на балкон, перешагнув через низкий подоконник. ЗАГРЕЙ называл этот выход прогулкой. Ведь это так важно — что и как назвать и запомнить название.

Балкон велик, его серая плита покрылась паутиной трещин, а решетка, первоначально сплетенная, как ветка с металлическими листьями, переиначилась в замысловатую паутину, из которой то там, то здесь торчат острые иглы.