Александр Бирюков - Свобода в широких пределах, или Современная амазонка

— Ну а сам-то он как? Перелом?

— Пишет, что в больнице лежать не будет. В воскресенье ремонт закончат, он машину в Магадан отправит, а сам на самолет — и в Ленинград. Он уже опаздывает, в пятницу должен был улететь. А там он эти деньги Антону твоему отдаст.

— Отдаст, как же! Антон Бельяминович уже за границей.

— Я уж не знаю, как у них будет, — сказала Тоня, — мое дело маленькое. Я не знаю, как такие большие люди между собой рассчитываются. Может, чеками платят. Мое дело передать.

— Спасибо тебе, конечно, — сказала Вера Васильевна. — А где я столько возьму?

— У Виктора попроси. Что он, не даст тебе после больницы?

— А Сергей выложил бы тебе столько?

— Не знаю. Только Аркадий написал, что ему деньги обязательно сегодня нужны, а то ремонт затянется. Он велел с шофером рейсового автобуса передать.

Они договорились, что Вера Васильевна, как только достанет деньги, сразу Тоне их принесет. А Тоня весь день дома будет, потому что Павлик заболел и в детский сад сегодня не пошел, а Ленка работает.

— Только ты поскорее! — сказала Тоня, — А то вечером на базе никого не будет и он их не успеет уговорить в воскресенье работать.

Ей легко сказать — поскорее. Ей бы почтальоном в самый раз работать — сунул что-то в ящик, а что и как получателю с этим делать, ее не касается. Конечно так, с бухты-барахты, Виктор ей столько не даст. Даже если сто двадцать попросить (плюс двадцать Петиных и плюс двадцать Ленкиных — вот сто шестьдесят и будет), все равно не даст — это все-таки сумма. «Зачем?» — спросит. А она что скажет? Врать-то она не умеет, вот ведь наказание какое! Но ведь и не соврать сейчас нельзя. Нужно Аркадия выручать, попал человек в аварию. И ведь не чужой человек, лучший друг и помощник Антона Бельяминовичз. Конечно, Антон Бельяминович сердиться будет, если узнает, что она его лучшего друга бросила в беде. Да еще со сломанной ногой.

— Вить, — сказала она, вернувшись домой, — вот ты все говоришь, что Игорю чего-нибудь послать. Давай ему часы золотые купим. Я видела, в магазине лежат — сто сорок рублей.

— Старыми?

— Золотые часы за четырнадцать рублей захотел?

— А зачем золотые?

— Так ведь лучше!

— Глупости! Пошли ему рублей двадцать. Сколько тебе раз одно и то же говорить?

— А ты мне эти двадцать рублей дал?

А больше ничего не получилось. Ну хорошо хоть, что двадцать рублей дал. Значит, шестьдесят уже есть. Еще где-то сотню достать.

Это подарок судьбы, что Шульга дома оказалась. А то пропутешествовала бы она зря через весь город, а сил-то ведь немного. Но все получилось прекрасно. Анна Ивановна дома, а бригадир куда-то собирается. Значит, мешаться не будет.

— Так я чего пришла, — сказала Вера Васильевна, когда они с Анной Ивановной остались одни. — Я сейчас пойду в то место, где вещи разные бывают. Так ты мне денег давай, если тебе что-то нужно. И размер скажи. Только учти, что там все дорого, с доплатой. Понимаешь?

— Ах ты, жалко-то как! — запричитала Анна Ивановна. — А мой ушел. А у меня всего-навсего только и есть что десятка.

— Ну, из-за десятки я с тобой связываться не буду, — рассердилась Вера Васильевна. — Что ты мне голову морочишь?

— Я понимаю, что десять мало. Может, за двадцать что-нибудь есть?

— Ты не торгуйся. У меня времени нет. Меньше ста рублей не возьму. И разговаривать нечего.

— Ах, как все нескладно! Где же мне столько взять? Может, подождем, когда мой вернется? У него спросим, — причитала Анна Ивановна, но Вера Васильевна чувствовала, что деньги у этой дурищи есть, только жмется, жалко ей с ними расставаться, да и мужа побаивается.

Может, кому-нибудь маловероятным покажется, что Анна Ивановна, зарекомендовавшая себя очень самоотверженной бабушкой, души не чающей в своей Ирке, мечтающая ей что-нибудь приобрести, вдруг деньги стала жалеть. Однако автор, будучи сам коренным магаданцем, никаких противоречий здесь не видит. Я вам в качестве доказательства того, что здесь ничего не выдумано, один фельетончик из «Магаданской правды» предложу. Называется он «Купим дирижабль».

«Первые признаки осени, на прилавках овощных магазинов в изобилии появилась капуста по вполне доступной цене. Тихо и спокойно у касс Аэрофлота — никто никуда не спешит, никто ниоткуда не возвращается.

Прекрасные спокойные дни.

Но как мимолетно это спокойствие! Недели не пройдет, как затрясутся от чрезмерной нагрузки телеграфные аппараты, завизжат тормоза арендуемых связистами такси, начнут гореть каблуки и подошвы у почтальонов. Телеграммы!