Иван Петров: Мои границы

Постепенно развернулась беседа, что-то вроде уставной разведки — кто ты и какая тебе цена:

— В Питере, говорят, уже и козырянье ввели, как при царе. Верно или брешут?

— Не слыхал такого. Взаимные приветствия при встрече обязательны.

— Взаимные, говорите. Наверное, только так говорят, а требуют, чтобы бойцы честь отдавали?

— И этого не слыхал, но требуется, чтобы при появлении старших младшие вставали. И здесь это обязательно…

— А как это понимать, кто старше? Кто годами старше или кто больше годов служит?

В голосе улавливается любопытство — на какой ответ осмелится командир?

— Ни тот ни другой. Старшинство в армии определяется по занимаемой должности. Кто выше по должности — тот и старший.

— Я боец и, значит, должон каждого сопляка приветствовать, хотя тот и пороху не нюхал, но в начальники, сучий сын, вылез, а я с восемнадцатого воюю. Но раз я боец, значит, и младший всех. Я всех приветствовать должон, а меня никто?..

— Все вас обязаны приветствовать, как и вы всех военнослужащих. Ведь сказано ясно — приветствуют друг друга поднятием руки к головному убору.

— А если пустая голова?

— Таких в армии не держат.

— А вы, товарищ командир, пороху нюхали?

— Пороху? Это ж просто! Выстрели и понюхай запах гильзы или патронника. Или не приходилось?

Беседа не удалась, превратилась в нежелательную пикировку, но, к счастью, заглохла, и я углубился в изучение полученных от ротного письменных инструкций. Следя за красноармейцами, заметил, что при мне в помещении никто не закурил, и я, вынув папиросу, вышел на крыльцо. Настойчиво преследовал вопрос, с чего же тут начинать. Понимал, не с окрика и жесткой требовательности. А с чего же? Ответ подсказал приглушенный солдатский разговор:

— Не стал тут курить, вышел.

— Придется и нам тут при нем выходить.

— Ненадолго это, новая метла всегда чисто метет, а там обкатаем.

— Посмотрим, что он вечером сделает. Может, на границу пойдет?

— Пойдет он, как же! А тот много ходил?

— Посмотрим. Ежели что — в темноте разыграем.

Разыграете? Ну уж нет! Я сюда надолго приехал, и вы мне верное начало работы подсказали — с границы начинать, все с границы!

По телефону доложил ротному о принятии взвода, договорился со старшиной о доставке продуктов на завтра, а остальное время, до наступления темноты, изучал приказы и наставления, приглядывался к красноармейцам. Не курят в помещении — и я с чувством упоения отметил эту первую победу, пусть и малую, но победу, и при этом без потерь.

Часов в десять вечера собрался на границу.

— Вы на квартиру, товарищ командир?

— Нет, тут моя квартира. Правый фланг посмотрю, наряд проверю.

— В сопровождающие кого берете, для охраны как бы?

— Вы что, по одному ходить боитесь и вас всегда охрана сопровождает?

— Мы что, мы — бойцы. Нам так положено, а вы…

— Список ночного наряда на вторую смену на столе. Вовремя направляйте. Если позвонят, доложите, что я на правом фланге и вернусь к утру.

Дозорная тропа проложена над береговым обрывом небольшой речки, одной из таких, о которых говорилось в служебном приказе:

«Государственная граница есть черта, отделяющая территорию Республики от соседних государств. Она определяется или естественными рубежами (морями, реками, озерами, горами), или обозначается искусственными знаками (столбами, канавами, земляным валом и т. д.)».

Впоследствии понятие «государственная граница» обозначалось более точно и верно, но это первое ее определение навсегда осело в памяти. Возможно, вследствие его изумительной наивности и незрелости. Впрочем, эту незрелость я начал понимать намного позже.

Граница, тянувшаяся по извилистой реке, была совсем рядом — где в нескольких шагах, где в полусотне метров от тропы, по которой я шел, и, к моей великой радости, от одного конца обхода в другой почти строевым шагом передвигались выставленные с вечера часовые.

Новичку граница представляется по-разному, в зависимости от его психологического настроя, но всем, наверное, — загадочной и таинственной. И у всех, видимо, общая гордость: вот тут я стою, на самом переднем крае, я первый страж моей страны!

Я стоял и любовался бравым видом и твердым шагом моих часовых. Смело идут, всем видом предупреждая — смотри не лезь! Да, что и говорить. Мы не ночные сторожа, отпугивающие злодеев дробью трещотки.

Боже, как близко от границы я стоял и как далек был от знания приемов и методов ее охраны!