Первое время Павел часто писал Зое душевные письма, но не отсылал их.
Писал и Гиршу, справлялся, как идут дела в колхозе, в районе. Гирш лишь один раз ответил очень коротко и выписал в адрес Павла районную газету, которая довольно часто помещала информацию о делах и жизни в колхозе имени Ватутина.
Надев гимнастерку, форменную фуражку, Павел вышел на улицу, согретую мягким осенним солнцем.
Шагая по главной сельской улице, он нарочито беспечно посвистывал и время от времени украдкой бросал взгляды то направо, то налево, как бы высматривая кого-то.
Мимо тянулись сады и плетни, над которыми, как и сотни лет назад, торчали шапки подсолнухов с венчиками желтых лепестков, а впереди, на бугре за выгоном, виднелись белые приземистые здания новой фермы — ее начали строить год назад, когда он приезжал в отпуск.
Порывами налетал прохладный ветерок, и вместе с редкими деревьями в палисадниках качались их протянувшиеся через всю улицу тени.
«Пора уже народу с работы возвращаться», — подумал Павел.
Но на улице было безлюдно, только изредка мелькнет где-нибудь во дворе черная, русая, а то и белая головенка мальчишки и тут же скроется.
Возле колхозного клуба Павел остановился. Но, увидев, что на прибитом к забору щите нет никакой афиши или объявления, двинулся дальше.
Ему припомнилось, как подростком он рисовал плакаты для клуба и получал за это контрамарки для входа в кино или на вечер.
По вечерам, бывало, в клубе все кишмя кишело. До полуночи не смолкали песни, не переставала играть гармошка. Пол трещал от пляски. Здесь выступал хор, драмкружок ставил пьесы. В синих широких шароварах, подпоясанных красным кушаком, пела Зоя и бойко отплясывала гопак.
Теперь в клубе тихо и безлюдно. На дверях висит замок.
Павел собрался уже повернуть домой, как вдруг невдалеке послышался шум и вскоре из ближнего переулка показалось несколько девушек. Громко перекликаясь, они прошли мимо клуба. Павел подошел к ним, поздоровался.
— С работы, девчата? — спросил он.
— С работы, — отозвалась невысокая черноглазая девушка с необычайно подвижным лицом. Это была закадычная Зоина подруга Настя Додонова.
— Поздно, поздно, — отозвался Павел.
— А вы бы нам помогли, мы бы раньше пришли, — задорно выпалила Иринка Михеева.
— Что ж, можем и помочь, коли сами не справляетесь, — в тон ей отозвался Павел.
— Что проку от вашей помощи? — насмешливо заметила Иринка. — Знаем мы вашего брата: вернется из армии, недельку-другую поиграет на гармошке, а потом, глядишь, и уехал неизвестно куда.
— Как так — уехал? Мало, что ли, демобилизованных работает в колхозе? А Иван Богашев? А Митька Сорокин? А Васька Хромов? — Павел назвал еще несколько имен.
— Так это же всё женатые! — меняя тон, серьезно заговорила Иринка. — А холостяки только и глядят, как бы вырваться из колхоза. Да мы и сами не прочь улететь отсюда.
— За женихами? Почему же не улетаете?
— Крылья еще не выросли.
— А как вырастут, улетите? — спросил Павел.
— Может, и улетим, — отозвалась Иринка.
— Что ж, может, оно и почетнее служить в городе в няньках, — насмешливо заметил Павел, — чем быть в колхозе дояркой!
— Видать, почетнее, — ответила Иринка и вместе с девчатами ушла.
Павел еще раз подошел к клубу. Дверь уже была открыта. В фойе Павел увидел сторожиху-уборщицу. Она уже вымыла пол в зрительном зале и отжимала тряпку.
— Здравствуй, здравствуй… Слышала, совсем приехал. Лукьяниха, наверное, рада. Хороший у тебя батько был. А ты похож на брата своего, на Алексея… Погиб он, как и мой Алеша. Гниют их кости неизвестно где.
Степановна говорила по-русски, то и дели вставляя в свою речь украинские слова.
Дубовка — украинское село. Но за речкой Булькой, протекавшей между рощей и выгоном, уже была Россия. В селе говорили и по-русски и по-украински. Испокон веков русские и украинцы помогали в беде друг другу, радовались общим радостям.
Степановна хотя и родилась в богомольной семье, но теперь перестала верить в бога. Овдовев, она начала работать в клубе, полюбила кино и частенько один и тот же фильм смотрела два-три раза. Трудилась добросовестно, заботилась о чистоте, часто мыла полы, ревностно следила за печами, берегла клубное имущество. Это был верный, незаменимый страж культурного центра Дубовки, хотя и с агрессивным характером.
В свое время и Павлу пришлось познакомиться с ее характером.
Как-то, спасаясь от мальчишек, с которыми играл «лапту, он влетел в клуб в грязных сапогах и побежал к сцене по вымытой части пола. Степановна, тогда еще совсем крепкая и проворная, быстро настигла его и в назидание отхлестала мокрой тряпкой.
Читать дальше