Михаил Аношкин - Просто жизнь

Но судьба все-таки еще раз свела бывших приятелей в самом конце войны. Это было в Польше. Саперная рота под командованием Добрынина только что навела переправу через безымянную речушку и отдыхала. Машины хлынули по понтону на ту сторону. Вдруг одна из машин круто затормозила и из нее выскочил майор в фуражке с голубым околышем, еще молодой, но уже с поседевшими висками. Он подбежал к Добрынину, который сидел на бревне и ел из котелка, схватил его за рукав. Лейтенант от неожиданности выронил котелок, вытянулся перед майором в струнку и только тут узнал его.

— Велика земля, но деваться предателю некуда, — с ненавистью проговорил Белов. Добрынин побледнел, потупил глаза.

Добрынина арестовали. На допросах он отвечал одно и то же:

— Я не предатель. Я не по своей воле служил в полиции.

— Кто может подтвердить?

— Генерал Терентьев.

— К сожалению, Герой Советского Союза генерал Терентьев погиб.

— Оксана Снежко.

— Ее расстреляли фашисты.

Других свидетелей у Дмитрия Добрынина не было.

Добрынина разжаловали. Возможно, все кончилось бы гораздо хуже, если бы не знали его в полку как боевого, отважного командира роты. К тому же, в партизанский отряд он пришел добровольно и принес ценные сведения о расположении немецких войск. Так рядовым солдатом и закончил Добрынин войну. Демобилизовавшись, заехал в тот городок, в котором служил в полиции, забрал у знакомой старушки Аленку и подался на Урал. А та старушка через год умерла, и Дмитрий благодарил судьбу за то, что она не лишила его последней радости — Аленки. Опоздай он на год — попала бы девочка в детский дом, и не найти бы ее тогда.

…Много воды утекло с тех пор. И вот Федор Белов, седой располневший полковник, сидит перед Грачом и молчит. Зачем он приехал, что ему надо? Аленка смотрит на него, с открытой неприязнью.

— Я к тебе, Дмитрий Иванович, — наконец нарушил молчание Белов, — с доброй вестью.

Грач выжидательно посмотрел на него.

— Читай.

Грач взял бумажку так осторожно, будто таила она в себе неведомую опасность. Пальцы его мелко дрожали.

— Нет, этого не может быть.

— Может, Дмитрий Иванович, может быть, — горячо заговорил Белов. — Ошибки тут никакой нет. Мы только исправили старую ошибку.

— Спасибо…

— Так что поздравляю тебя, Дмитрий Иванович, — он пожал обеими руками шершавую руку своего друга, и слезы подступили к горлу. Но усилием воли он поборол свою слабость и тихо закончил:

— Извини меня, Митя, я ведь ничего не знал. Я тогда возненавидел тебя. Я себе никогда не прощу, что я мог поверить в твое предательство. Только теперь я понял, кто спас меня тогда от верной смерти.

— Не надо, Федор, об этом… Кому же все-таки я обязан?

— Оксане Снежко.

Грач широко открыл глаза-, машинально поднес руку ко лбу, словно бы загораживаясь от яркого света:

— Не может быть… нет… нет…

— Она жива, Дмитрий Иванович, — повторил Белов. — Ее расстреливали, она, раненая, чудом спаслась. Я ее встретил два года назад в Москве. Я спросил ее о тебе. Она считала, что ты погиб.

Полковник достал портсигар, закурил, но тут же смял папиросу и бросил ее на пол.

— Продолжай, ради бога!

— А что продолжать? Разыскали твои партизанские документы, твои донесения. Ты ведь их подписывал номером 214? Оксана помогла доказать, что 214 — это ты. Словом, все стало на свои места. А потом искали тебя.

— Почему не приехала Оксана?

— Заболела. К тому же, она не была уверена в том, что здесь живешь ты, а не твой однофамилец. Честно говоря, и я не был в этом уверен. Понапрасну мы с Оксаной ездили в Краснодар, в Саратов, в Орел. Там жили всего лишь твои однофамильцы.

Грач поднялся, повернулся к дочери, безмолвно стоявшей возле него, взял ее за голову и притянул к себе, но не обнял, а взглянул в ее глаза и с какой-то особой торжественностью произнес:

— Нашлась твоя мама, доченька.

— Мама? — воскликнула девушка. — Так Оксана Снежко, о которой ты рассказывал, моя мама?

— Да, Аленушка.

— Почему же ты никогда не говорил, что она моя мама?

Грач устало опустил руки.

Эту ночь Грач не сомкнул глаз. Ему было радостно, что, наконец, все выяснилось, и горько оттого, что оправдание пришло так поздно, сколько лет прошло! А больше думал он об Аленке. Он не сказал ей, что она не его дочь. Родилась Аленка накануне войны. Тогда Дмитрий еще не знал, что на свете существует Оксана Снежко. Мужа ее убили в первые дни войны. А когда фашисты пришли на Орловщину, Оксана оставила Аленку на попечение дальней родственницы-старушки, а сама ушла к партизанам. С Дмитрием она познакомилась уже тогда, когда он был полицейским начальником, генерал Терентьев связь поддерживал через Оксану. Случилось так, что Дмитрий полюбил отважную разведчицу. Однажды он объяснился ей, но она ничего ему не ответила, только попросила: