Сергей Снегов - Иди до конца

— Так, значит, сразу и подлые? — недобро поинтересовался Щетинин. — И все потому, что не согласились, что ваш Аркадий прав? А может, он на самом деле неправ, вы таким вопросом не задавались?

Спиридонов не ожидал отпора.

— Ну как же неправ? — сказал он. — То есть в чем, так сказать, неправ?

— Хватит, Михаил, — недовольно проговорил Терентьев. — Условились к этим делам не возвращаться. Пора спать.

— Нет, уж разреши! — оборвал его Щетинин. — Меня обвиняют, что я завистник, а я должен молчать? Первый я этого разговора не начинал, но хулу сносить безнаказанно не намерен.

Спиридонов был в замешательстве. Он побагровел от смущения.

— Вот уж не ожидал, что это вы, Михаил Денисыч… Простите, если обидел, по дурости… Очень жалею, что разговор получился глупый!

— Почему же глупый? Вполне умный разговор. И что вы любите и защищаете своего Аркадия — тоже неплохо. Плохо другое — что, не разведав причин, сразу объявляете мерзавцами противников вашего любимца.

Спиридонов колебался, закруглять ли беседу, принявшую неприятный ход, или дознаваться, что же такое натворил Аркадий.

— Извините великодушно, когда что не так… — начал он осторожно. — Так в чем проштрафился наш Аркашка? Вот ведь сорванец, и здесь от его выбрыков и коленец ни дня покоя не бывало, и там, выходит, натворил…

— Во всяком случае, вел себя неэтично.

Спиридонов не глядел на Щетинина. Тот рассказал вкратце, что получилось с диссертацией. Спиридонов растерялся, как будто его самого уличили в неблаговидном поступке. Было видно, что он ошеломлен. Но он еще не всему верил, о чем говорил Щетинин. Терентьев, с интересом наблюдавший за ними, видел, что Спиридонов пытается найти если не оправдание Черданцеву, то хоть как-то смягчить его вину. Щетинин не упомянул имени Терентьева в своем рассказе, и Спиридонов, помолчав, спросил:

— А скажите, Михаил Денисович… Не вас лично обидел Аркашка? То есть я хочу…

Щетинин мгновенно вспылил:

— Да, меня! Именно меня! Разве стал бы я переживать, если бы кого другого? Мы, ученые, ведь такие: если соседа — молчок, а если тебя — крику на весь мир!.. Разве вы этого но знали?

Спиридонов стал извиняться. От его недавнего болтливого благодушия не осталось и следа. Он сумрачно качал головой.

— На заводе у нас: похвали директор один цех и не упомяни, что другой помогал, — обида! У вас же, так сказать, личная работа, имена… Ах, босяк! Ах, босяк!

Он и в дверях что-то возмущенно бормотал себе под нос. Щетинин, удовлетворенный, погасил свет и вскоре заснул.

Терентьев долго не засыпал. Он думал не о споре Щетинина со Спиридоновым. Проступок Черданцева становился вчерашним днем, Терентьев не любил углубляться в прошлое. Предстоит большая совместная работа: как долго она продлится, к каким результатам приведет? Нет, как странно и неразрывно перепутались их жизни! Две разные дороги слились в одну: стандартная по нашим временам дорожка рабочего паренька, одержимого мечтой облегчить труд своих товарищей, с усилием пробивающегося для этой цели в науку, и мой мучительно кривой путь — что возникнет от этого слияния, позволительно ли оно? А может, именно здесь, с этого пункта слияния, начинается большая магистраль, мы лишь не знаем этого, но оно так? Черданцев живет производством, оно у него в крови, но он никогда не поднимется над ним достаточно высоко, чтоб окинуть его обобщающим взглядом. А я все свои теории создавал для производства, не зная и не видя его, работал в пустоту? Пора, пора по-другому, по-настоящему! С этими мыслями Терентьев уснул.

Терентьев, вспоминая этот вчерашний разговор и свои мысли после него, продолжал сидеть на пачуке, рассеянно вслушиваясь в клокотание раствора под крышкой. Реакция шла к концу, становилось все труднее дышать. Надо было уходить от вредных испарений из чана. Он уже три раза порывался встать, но садился снова, забывая, что хотел сделать.

К нему подошел Щетинин и сел рядом.

— Я только что согласовал с главным инженером программу работ, — сказал он. — Новые реактивы, точная дозировка, анализы — все это они обеспечат. Заводская лаборатория выделяет на время испытаний половину своего персонала и приборов, с ними тоже договорено. Завтра проведу инструктаж мастеров и инженеров, директор подписал приказ, что наши распоряжения для них обязательны. В общем, машина закрутилась.

— Машина закрутилась, — согласился Терентьев. Щетинин шмыгнул носом.

— Плохое ты выбрал местечко для отдыха.