Александр Вельтман - Эротида

II

Таков был бригадир, вся родня и все соседи его; но дочь его, Эротида, была чудная девушка. Несмотря на то что воспитание отцовское готовило ее в драгунскую службу, бог весть где переняла она все женское, все милое, привлека тельное. Несмотря на то что отец учил ее фрунтовому шагу, она шагала не в аршин; ножку ее нельзя было назвать ногой, потому что и на 14 году, укладывая ее в башмачок, как в колыбельку, можно было припевать: Баю-баюшки-баю, баю крошечку мою! Глаза Эротиды были чернее всего на свете, а ресницы подобны тем, которые Фирдевси сравнил с копьем героя Кива в башне Пешена; ее волоса, распущенные локонами до плеч, были самого лучшего каштанового цвета, любимого всеми веками, исключая то время, когда была мода на рыжих да красных. Стан ее был величествен, перехват тонок, грудь пышна, шея бела, румянец пылок. И вся она была ангел, в котором еще нет зародыша разрушения, который еще не отравлен горем жизни, не заражен злыми привычками окружающих. Это была дитя-дева, не прикованная еще к земле ни страхом, ни надеждами. Не рассыпайте же перед ней, люди, семя ласкательства, не маните на корм эту птицу небесную!.. не вынуждайте ее любить вас, не требуйте клятв на постоянство, не топите ее в своих желаниях!.. дайте налюбоваться на диво божие, дайте помолиться на нее! Когда пахнет тление, прикоснется и до нее холодная рука времени, - тогда возьмите ее себе! Настал Эротиде 15-й год. Друг бригадира, богатый сосед, холостяк, отставной секундмайор, которого грудь была укра шена золотым крестом Очаковским, который страдал подагрою лет за 30 до рождения Эротиды, сделал следующее предложение другу своему: - Послушай, братец; ты знаешь, я жизнь провел аккуратно, без долгов, имею состояньице и, слава богу, силы... Мы, братец, с тобою друзья давние, искренние... отчего бы и не породниться... благо есть случай... твоя Эротида... неве ста, братец... - И, братец, - отвечал ему бригадир, - у Эротиды есть уже один дряхлый отец, к чему ей навязывать на шею другого!.. Разобидели эти слова секунд-майора; перестал он ездить в дом к своему другу. Таким образом Эротида избавилась от одного жениха. Явился другой. Он вручил бригадиру письмо от своей тетушки, старого друга покойной бригадирши. - Рад, рад знакомству, - сказал бригадир, прочитав письмо, в котором мельком упоминалось о будущности Эротиды и потом следовала длинная рекомендация вручителю письма. - Рад, рад знакомству! - повторил бригадир, - а что, батюшка, где изволишь служить? - Я служил в 1-м Мушкатерском полку капралом, но по домашним обстоятельствам вышел в отставку; а теперь-с, после родителей, полный хозяин именья и буду очень сча стлив... - Молоденек еще, молоденек, государь мой, служить бы да служить. - Здоровье не позволяет-с. - А, дело другое; точно, знаю по себе, служба требует сил и здоровья, точно так же, как и женитьба. Ну, что ж делать, лечиться, лечиться должно; а у нас в уезде прекраснейший лекарь... - Но... - Да, да, поправишь здоровье да опять на службу; потому что, братец, что ж это за чин: капрал в отставке? Ну, в военной тягостно, куда-нибудь в статскую; бумаги пере писывать не велик труд. Не по душе гостю были слова бригадира; он отвернулся к окошку. - Какое прекрасное местоположение! - Не худо, очень не худо. Кукушка высунулась из часовых дверец, прокуковала час за полдень. Гость встал с места. - Второй уже час, а мне еще до обеда нужно проехать пятнадцать верст. - Прощайте, прощайте, батюшка, рад знакомству! Таким образом Эротида избавилась от второго жениха. За третьим дело не стало. Приехала к бригадиру двоюродная сестра его женщина, у которой повсюду есть делишки, везде заботы и хлопоты. - Ну, братец, насилу притащилась к тебе! что за дорога!.. Берлин мой совсем расколыхался. Знаешь ли что? сядь-ка поближе... Эротида у тебя хоть под венец... Видал ты у меня... знаешь Игнатья Ивановича? - Как не знать палатской крысы, которую женил бы я на кошке. - Как ты злословишь людей, не знамши их в глаза! Это ни на что не похоже! Я, сударь, в доме моем бесчестных людей не принимаю!.. - Право?.. Ну, ну, не сердись, сестра. Я говорю по слухам, а пословица говорит: не всякому слуху верь . - То-то же, сударь... это честнейший человек! - А что, он еще председателем? - Председателем; да в какой любви и чести у генералгубернатора! Сильная рука! далеко пойдет! - Гм! Есть у меня дельцо... Помнишь тяжбу за чересполосную землю... - Что ж, неужли выиграет у тебя эта голь-дворянин? - Да, почти; а землицы-то жаль. - Эх, братец, да я познакомлю тебя с Игнатием Ивановичем покороче. Да он все для меня сделает; уж твоему ли делу чета дело Рытвиных. - Ну? - Выиграли. - Не знаю дела Рытвиных, а я владею землею не по праву; документы все у противника; как ни бейся, а придется еще и приплатить тыщаги две... - Пустяки! И земля и деньги пойдут в приданое Эротиде. - Недурно бы... а Эротиду пора выдавать замуж... А что, сестра, каков человек Игнатий Иванович? - Партия хоть куда. Человек в ходу, не в летах, имеет состояньице. - И честной души? - Честнейший, благороднейший, в этом я тебе круглая порука. - Помилуй, сестра, не сама ли ты поручилась, что он пособит мне ограбить бедного человека! Старуха взбесилась, уехала. Таким образом Эротида избавилась от третьего жениха.