З Вендров - Наша улица (сборник)

В один из субботних вечеров Дэйв, придя дсмой и, как всегда, отдавая жене недельный заработок, с наигранной легкостью сказал:

- Ну, Фанни, отработал!..

Деньги выпали у Фанни из рук. Она бессильно опустилась на первый попавшийся стул и, глядя на мужа остановившимися глазами, чуть слышно прошептала:

- Сердце мне говорило... Кризис... И многих у вас сегодня уволили?

- Не спрашивай. Только начинается.

- Что же будет, Дэйв?

- Ну, ну, Фанни, не надо падать духом. Не бойся, без дела сидеть не буду.

Руки Фанни, лежавшие на коленях, слегка дрожали.

Вид у нее был совсем растерянный.

- Столько безработных, Дэйв... - тихо говорила она, словно про себя, поникнув головой. - Что с нами будет, Дэйв... Что будет с Гарри...

Дэйв ободряюще похлопал жену по плечу:

- Не горюй, Фанни! Не пропадем! На неделю тебе хватит? Так накрой пока что на стол. Руки есть, найдется для них и работа. С голоду не умрем.

Деланная беспечность мужа только усиливала тревогу Фанни.

- Такая дороговизна... и каждую неделю столько платежей. За квартиру, за мебель, за велосипед, который купили для Гарри, за стиральную машину...

На Орчард-стрит полагали, что Дэйва кризис всерьез не затронет.

- У человека золотые руки... Он тебе и фрезеровщик, и инструментальщик, и токарь - что хочешь, все умеет.

В одном месте не нужен, в другом понадобится. Не было случая, чтобы Дэйв У пистон гулял без работы, и теперь не засидится.

- Что и говорить, мастер на все руки; такого днем с огнем не найти.

Однако проходили недели и месяцы, а Дэйв все не находил работы. Он готов был взяться за любое дело, согласился бы на самую скромную плату, но работы для него не было.

- Если уж Дэйв Уинстон почти год без работы, значит, кризис кончится не скоро, - пришли к заключению на Орчард-стрит.

Двадцать шесть недель, в течение которых Дэйву выплачивали скудное пособие для безработных, уже давно прошли, и в доме Уинстонов узнали настоящую нужду.

Их квартирка, которая была обставлена "ничуть не хуже чем те, что на Бродвее", теперь наполовину опустела. Сначала увезли новую мебель, за которую не удалось выплатить последние взносы, потом швейную машину, стиральную машину, коврики, велосипед, телевизор - все, что чуть не силой в свое время навязывали миссис Уинстон представители всевозможных фирм, которые из кожи вон лезли, доказывая, что просто грех не обзавестись нужной вещью, "когда вы можете ее приобрести буквально даром, да к тому же в рассрочку, так что вы и не почувствуете расхода".

Всякий раз, когда из квартиры уносили какую-нибудь вещь, сердце у миссис Уинстон разрывалось на части. Столько трудов, столько жертв... Сколько раз она отказывала себе в самом необходимом - все ради дома, ради того, чтобы семье было удобнее и уютнее. И как она гордилась своим домашним уютом, как ей все завидовали.

И ведь все эти вещи почти оплачены: за мебель внесли три четверти всей суммы, за велосипед тоже, за ковер, что в гостиной, осталось доплатить всего восемь долларов, за швейную машину и того меньше. Стоило надрываться! Ведь все равно, пока не выплачен последний доллар, - вещь не твоя! Она принадлежит фирме, и та ее забирает.

Но сколько бы страданий ни причиняло Фанни Уинстон разорение ее гнезда, стократ больнее была для нее мысль о разрушенном счастье ее сына.

Профессор говорил: трудись, рисуй, только так можно добиться успеха. И Гарри трудился не жалея сил, увлекался занятиями так, что его приходилось силой оттаскивать от чертежной доски и гнать на улицу, чтобы он немного проветрился, поиграл с товарищами в футбол или сходил в кино.

А теперь? Вот уже несколько месяцев, как мальчик карандаша в руки не брал.

Когда ему рисовать, если, вернувшись из школы, он должен стремглав бежать на улицу и продавать газеты?

Пособия, которое Дэйв получал, и так не хватало на прокорм семьи, а теперь и пособия нет и не будет до конца года.

Гарри возвращается домой поздним вечером. Часто куртка и башмаки на нем мокры от дождя, он хрипит - оттого что приходится выкрикивать на всю улицу газетные новости.

Где уж мальчику заниматься, когда он и поесть-то не в силах. Посмотрит с тоской на чертежную доску, скажет. "Отдохну немного и потом - за работу", прикорнет на кушетке - и, конечно, спит как убитый.

Сонного ведет его мать к кровати, раздевает, укладывает, подтыкает под него одеяло, как, бывало, делала это, когда он был маленьким. Склонившись над сыном, смотрит на его бледное, осунувшееся лицо, и сердце у нее обливается кровью.