Э Ветемаа - Пришелец

- Вроде я что-то слышал... - И молодой человек не солгал. Слухи о чем-то подобном в самом деле доходили до его ушей.

- А теперь вы должны поцеловать меня хотя бы в щечку, если не пожелаете всего остального, - весьма застенчиво молвила она. - Я самая послед-няя, больше девушек нет.

После некоторой заминки молодой человек стыдливо приложился к щечке. Вернее, еле-еле притронулся, ибо это был первый поцелуй в его жизни. От девушки приятно пахло, глаза у нее были миндалевидные, карие и очень блестящие. Потом они постояли, слегка прильнув друг к другу, тяжело дыша от возбуждения, и что касается молодого человека - вполне уместно старомодное выражение: "Сердце его чуть не выскочило из груди".

- Может быть, мы когда-нибудь встретимся?.. Где вы живете? - проронил молодой человек.

- Незабудки, шесть. Дом во дворе. Возле сарая, - тихо ответила девушка.

- Могу ли я надеяться?..

- Вы можете, вы можете. - Она потупила взор и добавила: - У вас такие хорошие манеры...

"Аmor vincit omnia!" [VIII] - хотел было воскликнуть молодой человек, но ведь это уже выходило бы из границ. С надеждой на снисхождение в душе он смелым шагом двинулся во двор, к ритуальному месту казни.

И его тотчас окружила странная братия. Большинство ожидавших восседало в инвалидных колясках, но в свете фонаря, водруженного на пень, он увидел еще множество сверкавших протезов, обычных темных деревянных ног, черных повязок на глазах.

- Они о нас не забыли! Кто живет без прошлого, у того нет будущего! провозгласил из темноты зычный дьяконский бас. Молодому человеку пришлось напрячь зрение, чтобы разглядеть провозвестника. Только длинный ряд регалий, блеснувших в свете показавшейся из-за тучки луны, позволил ему заметить возле колодца бородача на крошечной каталке. Н-да, во дворе было немало колясок вполне современных, чтобы не сказать модных, но басовитый ветеран, по-видимому из упрямства, решил сохранить верность примитивной тележке, которую толкают двумя деревяшками.

- Наши патриотки заманили тебя в ловушку, слышишь ты, вонючая тварь! взревел он. Затем взмахнул своей деревяшкой, словно дирижер палочкой, и мрачное окружение откликнулось:

- Ты! Вонючая тварь!

- Тысячи наших боевых товарищей гниют в земле!

- ...гниют в земле!

- Мы тут недосчитываемся... - снова продирижировал он, и вожаки отдельных групп, словно командиры рот, стали звонко рапортовать:

- Девяносто шести рук!

- Двухсот тринадцати ног!

- Семидесяти трех глаз!

Последовало бесконечное перечисление всевозможных органов, отсутствующих и увечных.

- Ты должен знать, что мы осудили тебя на смерть!

- Осудили тебя на смерть!

- Девяносто шесть отрезанных рук жаждут тебя задушить, двести тринадцать ног раскололи бы твою мерзкую башку, как созревший орех, павшие проклинают тебя!

- Проклинают тебя-я-я...

Тут наш герой заметил, что возле него возник слегка прихрамывающий, вообще-то довольно хорошо одетый человек с чрезвычайно элегантным костылем и к тому же без одного пальца. Очевидно, он играл роль церемониймейстера. Он прошептал молодому человеку на ухо: "Я не виноват!" - и дал понять, чтобы молодой человек повторил его слова, что тот, естественно, и сделал:

- Я не виноват!

- Виновата война, - тихо подсказал церемониймейстер.

- Виновата война! - громко повторил молодой человек.

- Я только выполнял приказ, - прошептал суфлер.

- Я только выполнял приказ! - воскликнул наш герой. На что хор реагировал с остервенением.

- Наш приговор окончательный!

А вот эти слова молодой человек почему-то повторять не стал...

- Мы утопим тебя в колодце, как шелудивого пca!

- Проси милости, - шепнул церемониймейстер.

- Покорнейше прошу снисхождения!

- Никакого снисхождения! Никакого снисхождения!

- Прежде у нас было заведено так, - вполголоса разъяснял церемониймейстер, - Альварес пускался наутек, а его ловили, и игра проходила веселее. Но однажды какой-то сверх меры трусливый или безответственный подставной бросился бежать и скрылся. Возникла печальная и нелепая ситуация. Конечно, мы стареем, наши ряды редеют, теперь от нас легко удрать, но я надеюсь, - в его голосе прозвучала заискивающая нотка, - что вы на это не пойдете.

- Ты не прорвешься! - Из весьма жалкого и неплотного круга угрожающе взметнулись вверх палки и костыли. Конечно, инвалиды не смогли бы удержать молодого человека, если бы он вздумал задать стрекача.

- Топить его! Топить! Собаке собачья смерть!

- Может, ступите на мостки, - шепотом попросил информатор, - только осторожно - доски подгнили.