Array Сборник - Вечное возвращение. Книга 1 - Повести

– Уберите птицу, она шумит.

Хозяин не двинулся ни одним мускулом. И только было качнулся в левую сторону Пётр, но, встретившись с маленькими бледно-зелёными глазками хозяина, немедленно восстановил своё первое положение и прошептал, вернее, прошелестел себе под нос:

– Тише!

– Да, пожалуйста, потише, – сказал Андрей и задёргал плечами, а когда кончил подёргивать, заговорил:

– Полетели по Москве.

– К ресторану «Хоровод», – крикнул вахмистр кучеру и толкнул его в спину палкой.

Кучер взмахнул головой и выдавил:

– Га-а!

И мы были у «Хоровода». Я вежливо обращаюсь к вахмистру:

– Товарищ вахмистр, вы знаете, что в Советской России рукоприкладство отменено и, кажется, очень строго карается?

Вахмистр довольно серьёзно посмотрел на меня.

– Ну, как же мне не знать, – ответил вахмистр и засмеялся. – Идёмте.

И мы пошли, оставив тройку и кучера у подъезда.

Отражаясь в зеркалах, мы вошли в ресторан по мраморной лестнице. Не успели войти мы в зал, как к нам подлетело несколько служителей, склонили головы и услужливо, даже более услужливо, чем раньше, в старое время:

– Что прикажете? – и салфетками из подмышек, как веерами.

Вахмистр обратился ко мне:

– Вы что желаете?

– Я? – спросил я.

– Да, – ответил вахмистр.

– Что хотите, мне всё равно!

Вахмистр обратился к служителю:

– Для него, человек, дайте свиную котлету, а для меня приготовьте невинной девушки ухо.

Служитель всколыхнулся, вытянув из фрака тонкую шею, ещё ниже склонил голову и ещё более почтительно спросил:

– Будьте, ваша милость, любезны повторить?

– Болван! – бросил вахмистр и, желая заглушить это слово и рассеять впечатление, громко захохотал.

Служитель ещё ниже склонил голову.

Мы прошли за свободный столик. Сели. Мимо нас приторно шелестели шелками женщины, хищно заглядывали в наши глаза, но когда нам, вернее мне, подали свиную котлету, они, стыдясь за нашу скромность, проходили мимо нас с потупленными глазами…

– Вы, кажется, любите свиную котлету? – улыбаясь и играя небрежно белой перчаткой, спросил у меня вахмистр.

– О, да! – ответил я и стал жевать котлету, а он, вахмистр, откинулся на спинку кресла, закинул ногу на ногу и стал смотреть насмешливо на меня.

Так прошло несколько минут. А когда я съел котлету, вахмистр обратился ко мне:

– Прошу вас, товарищ, Завулонов, запомнить, что вы кушали свиную котлету и были в ресторане «Хоровод».

– Хорошо, – ответил я, – запомню.

Вахмистр вывернул из кармана френча новый советский денежный знак, поднял выше голову и крикнул:

– Человек!

Человек взметнулся с белой салфеткой. И мы вышли.

Сели в коляску, вахмистр толкнул палкой в репицу кучера.

Кучер выдавил:

– Га-а!

И мы понеслись по Москве, промахнули Воздвиженку, Грановскую.

– Вы, кажется, в этом доме жили когда-то? – показывая на 5-й Дом Советов, спросил меня вахмистр.

– Жил, и довольно порядочно, – ответил я и осмотрел на лету дом от фундамента до пятого этажа.

– Кажется, покрасили в розовый цвет?

– Да, в розовый цвет, – ответил вахмистр и закричал кучеру:

– Стой! Стой! Вези меня к Исааку Шапирштейну, на Кузнецкий Мост.

Кучер, не поворачивая головы, возразил:

– Магазин Исаака Шапирштейна закрыт.

– А мы на квартирку заедем, – сказал вахмистр и даванул палкой кучера.

Пересекли улицу Герцена, какой-то неизвестный мне переулок, Тверскую и очутились на Кузнецком.

– Тише! – бросил вахмистр кучеру и обратился ко мне:

– А вас прошу запомнить, как налились жители города Москвы жиром.

Я взглянул. И верно, жир женщин колыхался под шелками костюмов; жир мужчин колыхался под визитками, смокингами, костюмами.

– Вот и Исаак Шапирштейн, – сказал вахмистр, мы быстро вышли из коляски. Вахмистр нажал кнопку звонка, и через несколько минут перед нами распахнулась дверь парадного подъезда, и мы очутились в квартире Исаака Шапирштейна.

Квартира была заставлена мягкой голубой мебелью.

– Вы будете Исаак Шапирштейн? – спросил вахмистр и впился в него глазами.

– Нет, я не Исаак Шапирштейн, а я его законный зять, Яков Кроль.

– Та-ак, – процедил сквозь зубы вахмистр, – так вы говорите, что вы не Исаак Шапирштейн? – И вахмистр ощетинил усы, оскалил зубы. – Та-ак…

Яков Кроль стоял навытяжку. Яков Кроль бегал выкатившимися из орбит яблоками глаз, подёргивал крючковатым кончиком носа: нос у Якова Кроля был на кончике изогнут и походил на нос копчика, – птица такая имеется.